Пути русской любви. Часть I – Золотой век - страница 4

Несомненно, гений Пушкина облек все грани романтической любви – божественный восторг, «ревнивую печаль», «тоскующую лень» – в «золоченую скорлупку» и преподнес в подарок своим потомкам, соотечественникам, которые вольны только полюбоваться блестящей оберткой или вместе с поэтом разделить ядреную сладость и горечь любовных переживаний. Вместе с тем наряду со способностью откликнуться всей душой на сердечные чувства с их радостью божественных вдохновений от «глупости несчастной» и боязнью разочарований от «пламенной заразы» Александр Пушкин удивительно подробно описал и присущее «молодому повесе» Евгению Онегину, которого он считал своим другом, умение хладнокровно и лицемерно манипулировать чувствами по правилам «науки страсти нежной»:

Казалось, что земной путь подлинной искренней любви поэта завершен. В 1828 году он делится своим новым душевным состоянием со старой знакомой: «Признаюсь, сударыня, шум и сутолока Петербурга мне стали совершенно чужды – я с трудом переношу их». Друзья также замечают перемену, видя, как прежде неутомимый Пушкин «проводит целые дни молча, лежа с трубкой во рту на диване». О том, какие «волны, стихи и лед» сходились в его душе с какими «камнями, прозой и пламенем», можно только догадываться, например, отталкиваясь от упоминания в письме к другу между делом о «гении чистой красоты» мадам Керн, «которую с помощию божией я на днях…». Раздумья пришли к решению о женитьбе. Удивительным образом эти хладнокровные соображения были подхвачены любовью, которая неожиданно явилась в жизни поэта теперь уже как судьбоносный жребий.

Двадцатидевятилетний Пушкин встретил юную (шестнадцатилетнюю) Наталью Гончарову – необыкновенную красавицу1, влюбился, сделал предложение, получил неопределенный ответ и… уехал, гонимый «непроизвольной тоской». Через пять месяцев, побывав в армии на Кавказе, нанес визит Гончаровым в Москве, но встретил холодный прием. Он признается, что «первый раз в жизни был робок» и у него «не хватило мужества объясниться». Пушкин в «полном отчаянии» уезжает в Петербург. Кстати, он рвался дальше, за границу «надменной убегая», но его не пустил русский царь2.

Прошло еще пять месяцев, и Пушкин получает известие, что к нему благосклонны. Но это не приносит радости, он погружается в раздумья и чувствует «себя более нечастным». И все же решается и идет навстречу «манящей звезде прекрасного». Затем последовали набирающие обороты события и неминуемые лица – повторное предложение, венчание, семейное счастье, дети, великосветские балы, камер-юнкерство, участие в судьбе сестер жены, интриги, мадам Полетика, Дантес, – завершившиеся предвидимым им самим смертельным риском воплощения своей роковой любви в брачном союзе.