– Где? – моргнул Дюк.
– А вот, слышишь? Ты правым ухом повернись, тетеря глухая!
Дюк повернулся. Прислушался. Сглотнул.
– Эй ты, длинный! – послышалось с лестницы. – Еще раз тронешь наших девочек – конец вашей богадельне!
– А ты мне не тыкай, – заорал Джейк, – не проткнешь! А будешь так разговаривать – вперед ногами с моей территории вынесут!
– Да ты знаешь, с кем ты говоришь?!
– Я-то знаю! – нагло соврал Д.Э. – А вот ты, по-моему, не очень!
– Фараонам лапшу вешать будешь! Слыхали мы про твоего Лиса! Только его что-то не видно!
– Как было бы отлично бронированную спинку дивана, – сказал Дюк.
– Эй! – заорал его компаньон. – Или ты сейчас выметаешься, или я считаю до трех!
– Ширли, не бойся, – успокаивал Дюк.
– Вот еще! – трясущимися губами сказала русская графиня.
– Сейчас будем палить! – Джейк сунулся по карманам в поисках револьвера.
Револьвера не было.
– Боюсь, сэр, – печально произнес Дюк, – что палить будут по нам. Ширли, отдай ему свой.
Ширли мрачно полезла за корсаж и вытащила блестящий дамский «смит-и-вессон».
– Считай-считай! – ответили Джейку.
Совсем близко послышались тяжелые шаги, возня, плюхнулось, кто-то грязно выругался. Потом что-то с грохотом отшвырнули, и под три сухих щелчка прямо над диваном образовалось три дыры.
– Мы же хорошие! – вполголоса возмутился Джейк.
– Ну, значит, в нас будут палить еще более хорошие, – резюмировал Дюк, прицеливаясь.
И добавил на ухо компаньону:
– Не признавайся, что не умеешь!
– Умею, – не моргнул тот. – Что уставился? В погребе, по крысам. Папенька учил.
М.Р. как-то не спешил выражать радостное изумление.
– Твой старик, помнишь, что сказал? – Д.Э. усмехнулся. – «Уметь держать в руках оружие не значит уметь стрелять». Ну, я и промолчал.
Дюк закрыл рот.
– Спокойно, сэр! – компаньон прищурил один глаз. – Целься, пли!
Продырявленная штукатурка плевалась и испускала струйки пыли.
Через провал проскакал рыжий померанский шпиц и, царапая когтями пол, забился под диван.
– А вот было бы здорово, – орал оглохший на оба уха М.Р. перекрикивая звуки стрельбы, – пишущая машина-пулемет! Патент!
– Бюро на вертящейся ножке! – ответил ему Д.Э. – Мгновенный разворот! И кресло!
– Я тоже хочу палить! – крикнула Ширли.
– Обойдешься! – Джейк задвинул ее вместе с бюро диваном, и тут все стихло.
Послышался слабый щелчок.
– Шеф все узнает! – голосом опереточного злодея пообещал Джейк.
В провал сунулась небритая рожа.
– Передай своему шефу, – рожа сплюнула, – чтобы приезжал быстрее. И упаси тебя картавый, если ты врешь!
Рожа повернулась, продемонстрировав бычий затылок над сальным воротом пиджака, снаружи опять плюхнулось, выругались, потом шаги – и настала тишина.
Ширли высунула голову из своего укрытия.
– Та-ак, – сказал Д.Э. Саммерс, перегибаясь через спинку дивана. – Мадемуазель, а что это у вас в волосах за лента?
Он потянулся потрогать, но графиня хлопнула его по рукам.
– А, – Д.Э. рассматривал руки, – из машинки, старая… понятно. То-то у вашего сиятельства вся морда черным измазана. Так, значит, лента еще годилась? Ввели в расход заведение, ваше сиятельство? Не «ну», а полтора доллара штраф!
– Ой, сквалыга! – у Ширли всегда было плохо с чувством юмора. – Ленты пожалели! Это с глаз краска! От слез!
– А? – оскорбился Д.Э. – Я сквалыга? Три доллара штрафа!
Он лег животом на подоконник.
– Ишь ты, рыло кастрюльное, не ушел. С девкой своей беседует! Устроился, как у себя дома! Ну, сейчас мы ему покажем. И ему, и его потаскухам. Поехали, сэр!
