Хауард перестал спать, дремал изредка, расположив голову на одеяле у ног дочки. Ему не хотелось ни на секунду её оставить, ни на миг упускать её из поля зрения, ему хотелось, чтобы снова она улыбалась и играла, увлекала его во все свои шумные проделки.
Спустя две недели от начала болезни, неизвестной, но, очевидно, не спешащей выпускать Эм из своих лап, доктор Смолл, зачастивший к ним, предложил:
– Эм можно положить в больницу! Там у меня больше возможностей, и, не волнуйся, сёстры присмотрят за девочкой!
– Она там не сможет… без меня! Ты знаешь, мы никогда не разлучались с момента её рождения! Она с ума сойдёт одна, не только в больнице, но и где- либо ещё, Гарри! А мне ведь не позволят быть с нею в палате постоянно?
Гарри Смолл потёр шершавый подбородок:
– Вряд ли!
– Нужна другая идея, друг!
Смолл опять задумался:
– Как же сложно с вами, Хауардами!..
***
Ещё через пару дней Эмма совсем отказалась от еды и выпитые капли воды выходили рвотой. Она была совсем без сил, верно, и сама понимая, что что – то с нею не так, но упорно не желала хоть чуть-чуть поесть или попить. Она сгорала, хоть в последние дни совсем не температурила. Словно внутренний, проснувшийся в тот самый несчастный день, когда для девчушки многое переменилось окончательно, а новое знакомство не только не дало радости, а, скорее, наоборот, что – то разрушило в ней, не знающий жалости зверь поедал её, и всё не мог утолить свой голод.
Она истончалась на глазах отца, и Калеб решился, наконец, на то, чему противился раньше: лечить Эм в больнице. И как – то он привёл доктора Смолла к ней. Тот, поставил стул у постели девочки, очень похудевшей и бледной почти до зелени, улыбнулся своей доброй улыбкой, и сказал:
– Ну, Эмма, что же нам с тобою делать?
Девочка вздохнула, не сказав ни слова.
– Ты должна хоть немного есть, понимаешь? И без воды тоже нельзя долго обойтись, если ты так думаешь!
Девочка капризно заявила:
– Не хочу!
Доктор вздохнул.
– Дай я попытаюсь! – Калеб поменялся местами с доктором, подсел поближе к ней, погладил худенькое тельце, явственно различая под кожей выступающие ребра.
– Эм, я давно хотел позвать тебя в странствие… Родная, умница моя, ты же знаешь, что такое странствие?
Она глядела безучастно, пока не услышала этого вопроса.
– Странствие – значит мы куда-то поедем!
– Верно! – нежно кивнул отец. – Но, чтобы мы могли вместе поехать в странствие, нам нужно много сил, и тебе, и мне…
– Ты – сильный! – сказала она.
– Наверное, – согласился он, будто не вполне. – А вот ты перестала кушать и очень ослабела! Как же я возьму тебя с собой?!
Доктор Смолл непонимающе воззрился на друга. Какое путешествие? Её надо лечить! Ей нужно быть в больнице, и договор между ними был об этом! Хауард должен был поговорить с дочкой о больнице! Что он говорит?
– Подожди, Гарри! – отвечая на вопрошающий взгляд врача, сказал Калеб.
На его просьбу врач примирительно поднял руки. Ему, надо сказать, было интересно, что будет дальше.
Эмма спросила:
– Мне надо выздороветь, чтобы ты взял меня с собой, да, папа? – а потом подумала и пояснила: – Я ведь заболела!
Хауард погладил дочь по впалой щеке:
– Да, милая, ты заболела! – он был готов зарыдать, но Эм считала его сильным, а, значит, он не смел этого. – Давай попробуем тебя побыстрее вылечить, малышка? Ты ведь хочешь отправиться в странствие со мной?
– Да, – тихо подтвердила дочка.
