– Знаешь, я могу сказать тебе тоже, что ты сказал Эмили: не придавай себе такое большое значение.
Веселье моментально испаряется. Он заметно напрягается и мрачнеет.
Таким угрюмым не доводилось видеть его ни в библиотеке, ни после драки и даже тогда, когда винил меня за чью-то неправильную парковку.
Мэйсон встаёт с кровати.
И моё настроение делает тот же кувырок.
– Не говори то, чего не знаешь, – сухой тон его голоса пробирает до дрожи. Кожа покрывается мурашками.
– Ты тоже говорил то, чего не знаешь. Ты сделал мне больно.
– Например?
– В машине. Не смей отзываться плохо о моих родителях.
– Может быть, тебе тоже не помешает следить за языком, потому что ты начала этот разговор. Ты села в машину.
– Я жалею, что сделала это.
– Сейчас я тоже об этом жалею.
Я вздрагиваю, когда Мэйсон хлопает дверью.
Линия старта, с которой начали – осталась позади, когда он пришёл, лёг в мою кровать и поднял настроение дурацкими шутками. И мы вернулись обратно, как только он согласился со мной. Я вовсе так не думаю, но не могу забрать брошенные слова.
Мэйсон
Кики улыбается нам, но вижу, что тут что-то не так. Я всегда с безразличием смотрел на кого-то, и она не была исключением до того момента, пока не начал наблюдать немые разговоры и обмен взглядами между ней и Трикси. Выглядело так, как будто они понимают друг друга без слов. Сейчас они по разные стороны баррикад. Они не смотрят в сторону друг друга; делают вид, что не знакомы.
Дожидаюсь, когда Кики примет заказ и, перехватив в зале, подталкиваю в безлюдный уголок.
Девушка растерянно хлопает глазами, что вовсе не удивительно, учитывая, что никогда не проявлял интерес к её персоне.
– Почему Трикси уволилась? – я оглядываюсь через плечо, дабы лишний раз убедиться в приватности разговора.
– Она не совсем уволилась. Она успела уйти до того, как уволят, – толику сожаления всё-таки улавливаю в голосе.
– По какой причине?
– Почему тебя это интересует и почему я должна отвечать?
– Потому что работали сообща и вам нравилось; потому что сидели в аудитории вместе, потому что переглядывались и улыбались друг другу. Продолжать?
– Она нагрубила клиентам.
Вполне в характере Трикси, но до сих пор она ощетинивалась по отношению меня. Но почему-то не могу поверить, что для грубости не было резонного повода.
– Просто так?
Глаза Кики беспокойно бегают по залу, как будто девушка придумывает причину для ухода. Со мной не прокатит.
– И? – подталкиваю я.
– Я не должна говорить с тобой об этом. Ты не работаешь тут.
– А если прямо сейчас устроюсь сюда?
Она вскидывает подбородок.
– Картер, ты смеёшься надо мной?
– Похоже на то, что я смеюсь?
Окинув меня недоверчивым взглядом, она поёживается и скрещивает руки под грудью.
– Я же сказала, она нагрубила клиенту.
– Она не могла нагрубить ему без причины. Какой повод, Кики?
– Калеб шлёпнул её… – сказав этою, она начинает жевать нижнюю губу и переминается с пятки на пятку, словно нервничает. И не напрасно.
Вероятно, парень уже мертвец. А если нет, то сожалею.
– По каком месту? – вопрос цедится сквозь плотно сжатые зубы. Кровь насыщается адреналином, желанием вырвать ублюдку руки и сунуть в задницу. В его задницу.
– Для чего тебе знать?
– Не твоё дело. Ответь на вопрос.
– Я отвечу, если ты ответишь на мой.
– Она помогла мне, я хочу помочь ей.
– Чем помогла? Опозориться в коридоре университета?
– До этого, – я закипаю, как вода в кастрюле. – Куда, Кики.
