Покалывание пальцев стало ощутимее, оно будто усиливалось, нетерпеливо напоминая о задании.
Ну и что мне выбрать? А может быть оба? Не-е-ет, я ещё никогда не использовала свою магию и вряд ли смогу определить, какой из артефактов к чему принадлежит.
Дотронулась поочередно сначала до одного предмета, а затем до другого, замечая, как вибрации в пальцах становились сильнее при прикосновении и приближении руки к зеркалу. Вот так просто? Вот так легко определяются проклятия?
— Как только вы найдёте проклятый артефакт, положите на место в шкатулку, а обычный оставьте на столе,— голос профессора заставил меня ускориться.
Ощущение магии, исходящей из кончиков пальцев, пробуждало во мне ранее неизведанные чувства. От этого кружилась голова, а в душе все пело. Магия моя собственная, настоящая, мне хотелось шпуляться ею направо и налево, вот только шпуляться проклятиями – абсолютно глупая идея. Не так я хотела использовать собственную силу. Она перекатывалась на кончиках моих пальцев, словно невесомые нити, оплетающие зеркало. Перебирала их осторожно, неторопливо, наслаждаясь этим ощущением, лёгкой тягой, небольшой тяжестью на руках, а затем чувство стало ощутимее, сильнее, настойчивее.
Отложила зеркало, положив его в шкатулку, тряхнула руками, пытаясь избавиться от неприятного чувства. Не помогало. Моя магия вибрировала сильнее, настырнее и тянулась, нет, она утекала, словно вода, стремясь к тому, что находилось в зеркале.
— Да чтоб вас! — ругнулась Мисс Ларивьер, — Ламий помет! Не дергайся, я сейчас, — железный тон заставил меня вздрогнуть, и на поверхность стекла упали две багряные капли крови.
Голова кружилась уже совсем не от радости, во рту стало вязко. И в испуге дернула руки вверх. Тянущее ощущение исчезло, а с пальцев сорвалась черная тучка, дымка, похожая на ту, что окружала то существо, и отлетела прямиком в Мисс Ларивьер.
— Простите, профессор, — в испуге прижала руки ко рту и тут же испуганно вскрикнула, когда небольшой дымок рассеялся. Прокляла профессора! Мамочки мои! Да как так это вышло-то?
Я не хотела! Я не специально!
Напротив на полу сидела лягушка, большая, черная, с красными вкраплениями на коже. И она громко, возмущённо квакала, раскатисто так, басовито, уверена, что там присутствовали лягушачьи сквернословия.
— Ну надо же! — присвистнул кто-то. — А говорили, иммунитет.
***
– Мисс Питерс, – Альберт Френльдорн мрачно вздохнул и опустился в своё роскошное кресло, что под его весом скрипнуло. Его крыс в этот раз был не только в очёчках, но и в коричневом цилиндре и сюртуке, восседал на маленьком прототипе кресла, держа в руках крошечную крысиную чашечку. Около ректора, впрочем, стояла точно такая же. – Я думал, моей главной головной болью станет другой ученик, но пока вы отличались. Присаживайтесь, – жестом указал на стул напротив его стола. Грымзи тут же вскочил со своего миниатюрного кресла и, смешно заковыляв на длинных лапках, вытащил из воздуха ещё одну такую же миниатюрную чашку и наполнил её из чайничка, стоящего на одной из книг ректора.
Покорно присела, взяв двумя пальцами белоснежную чашку с душистым чаем, и тут же её осушила, нервно хихикнув. Профессор проклятий проклята и находилась в лечебнице, а я пью чай в кабинете ректора с ректором, что сотрудничает с тем, кто хочет меня убить, и его ручной крысой. Фамильяром точнее. Но неважно.
