Аму Реза сжал камушки в руках и вытянул руки вперед.
– Давай, – сказал он. – Выбирай.
Разоблачить его означало бы опозорить его перед всеми, а для мужчины честь важнее всего. Так что, сделав глубокий вдох, я постучала по его правой руке. Пока он переворачивал ладонь, я сделала вид, что споткнулась и упала на него, скинув камешек с его ладони. Он упал и смешался с другими камушками на земле.
– Простите, – сказала я.
– Ничего страшного. Сейчас попробуем снова. – Аму Реза потянулся за новым камушком.
– Да не надо, – сказала я. – Просто посмотрите, какой камушек у вас остался, и мы узнаем, какой выбрала я.
Аму Реза прищурился. Он понял, что я знала. Несколько секунд мы смотрели друг на друга.
Потом он медленно повернул руку ладонью вверх.
– Черный! – воскликнул Баба. – Это значит, Шейда выбрала белый камушек.
– Поздравляю, – Аму Реза посмотрел на меня с неприязненным уважением.
– Я рада за тебя, – обняла меня Марджана.
И вот теперь она здесь, еле сводит концы с концами. Когда Мааман сообщила мне, что она выходит за Хуссейна, я испытала облегчение. Она в конце концов попадет в Канаду. Какой стала бы ее жизнь, если бы я позволила Аму Реза исполнить его план в тот день? Какой стала бы моя?
Я села в машину и взглянула на часы. Забирать детей еще рано. Я выехала на шоссе и неожиданно для себя вдруг оказалась в парке, куда возил меня Трой. Золотые листья облетели и теперь лежали у меня под ногами, хрупкие и бесцветные. Я присела на лавочку, глядя на холодное небо и голые ветви.
Мои часы запищали. День поминовения. Я поставила их на одиннадцать утра. Закрыв глаза, я попыталась отдать молчаливый салют всем тем, кто погиб за свободу, которая сегодня есть у меня, но перед моим внутренним взором всплывали только красная бабочка, голубое небо, пламенеющая долина.
Где-то в ткани всех прошедших лет наши жизни переплелись и спутались, как неровные нити, стянутые и связанные во всевозможные узелки. Кто мог знать, что та единственная ночь останется с нами так надолго? Я помнила ее, словно все происходило вчера.
ПРОШЛОЕ
1 июля 1983 года
– Было очень вкусно, – сказала я, собирая тарелки. – И Джейн так чудесно украсила стол.
– Она вообще неплохо устраивает праздники, да? – улыбнулась Элизабет.
Мы отошли, чтобы полюбоваться ее работой. Даже с грязными тарелками и мятыми салфетками стол, накрытый ко Дню Канады[5], выглядел прелестно. Карточки для гостей, воткнутые в сосновые шишки, теперь валялись на боках по красной клетчатой скатерти, как сытые гости. Белая полоса в центре стола оттеняла винные бутылки, в которых стояли яркие герберы, а на стенах, как знамена, висели красно-белые клетчатые полотна.
Я откусила кусочек песочного печенья в форме кленового листа и поморщилась.
– Если бы она еще и пекла так же хорошо.
Элизабет рассмеялась.
– Я не могу загнать ее на кухню, но, может, она хоть тебя послушает.
– Зачем готовить, если можно все заказать? – В кухню вошла Джейн. – Вы же не думаете, что печенье может кого-то впечатлить?
Мы покачали головами.
– А кексы?
Мы с Элизабет обменялись сомневающимися взглядами.
Джейн уселась на кухонную тумбу и заболтала ногами в воздухе.
– Ну как, как я могу заставить его заметить меня?
– Джейн, – сказала ей мать. – Ты что, все еще пытаешься обратить на себя внимание Троя?
– Это бесполезно, – ответила Джейн. – Он считает меня ребенком. А встречается с моделями и чирлидершами. Какие у меня шансы?
