1
Когда-то мыши здесь совершенно распоясались и всякий мышиный страх потеряли: бродили нагло по дому и днем, и ночью, пугая детей и женщин. В это время и купили мышеловку на центральном базаре, и прямо плясали от радости, что теперь от противных хвостатых будет такая замечательная защита. Тогда только и разговоров было, что у них теперь, наконец-то, есть мышеловка. Потом были однообразные мышеловочьи будни: она ловила, ловила и ловила мышей, которых мало-помалу становилось все меньше и меньше. Зато насельники здешние в нее верили и ценили; а когда однажды на кухне зашел разговор, что, наверное, чтобы дело шло побыстрее, надо б еще одну мышеловку купить, большинство наотрез отказалось. Сказали, что и эта замечательно с делом справляется. Она помнила, что ей слышать такое было очень приятно.
Мыши, понятное дело, упорно и долго прилежной охотнице сопротивлялись, но однажды все же сдались. Всех грызунов мышеловка, конечно же, так и не изловила, но те, что остались, в страхе великом прочь бежали из ужасного места. Работа закончилась, больше в ней не было надобности. Потому и лежала теперь мышеловка в тишине и покое под старым диваном и наслаждалась тем, что никто о ней не вспоминает, и что ничего ей больше делать не надо. Она очень устала от своей непрерывной охоты и была просто счастлива, что может теперь от трудов своих праведных отдохнуть в тихом сумраке, пожить, наконец, безмятежно и праздно.
Сало, которое она терпеть не могла, потому что это была не еда, а приманка, больше в нее не запихивали, противных мышей ловить не заставляли, и за то, что ловля идет не так быстро, как всем бы желалось, не чихвостили. Чудесная жизнь для нее наступила. Это было настоящее мышеловочье счастье! Честное слово.
2
Впрочем, одна мышеловка была, разумеется, не все время. Иногда попадали к ней в укромное поддиванное место всякие-разные вещи: крошечные автомобильчики, мелкие куклы, мячики, кубики… Но хозяева в них нуждались, искали, и вскорости всевозможными способами обязательно возвращали себе.
Иногда жуки-пауки мастей всяческих забредали. Лазили по мышеловке, топтались, шуточки непристойные отпускали… Но все это было отребье, шушера – низшая расса, и она никакого внимания на хамье это не обращала.
Как-то однажды днем под диван закатилась монетка – блестящая, звонкая. Чванливо сверкая в узком лучике солнца, бахвалилась замечательным своим социальным статусом, знакомствами, значимостью… Без умо́лку бренчала, бренчала, бренчала… У мышеловки все сочленения стали ныть от ее невыносимого пустословия. И когда наконец пустомелю шваброй из-под дивана выудили, мышеловка только что не прослезилась от радости.
Но в самые последние годы, забытая всеми, мышеловка уже и хамью мерзкому была рада. Теперь даже монетка-дура, наверное, никакой досады не вызвала бы. Все потому, что время под старым диваном стало течь просто невыносимо, просто безумно медленно.
3
Долго ли, коротко ли у мышеловки эта праздно-тоскливая жизнь продолжалось – никому не известно. А только однажды теперешние жильцы решили пришедшую в ветхость, продавленную, ни на что не пригодную мебель из комнаты выбросить, а взамен купить новую, современную – для глаза приятную и для тела удобную. Вот тогда мышеловка-то дедовская и обнаружилась.
Только она на свет божий из сумрака появилась, как обитатели дома хохотать стали как сумасшедшие, потому что – так много лет пролетело – никто из них никогда и в глаза мышеловки не видел, а только слышал да в книжках читал, что такие устройства бывают. Мышеловка-бедняга тоже никого из новых хозяев дома не узнавала. Давным-давно не было здесь уже тех, кто когда-то принес ее в дом, а потом долгие годы мышковать заставил.
