Они ели, наслаждаясь спокойствием весеннего вечера, согретые теплом костра, под звон насекомых и редкие всплески на воде, доносившиеся со стороны мостков.
После ужина мужчина достал колоду карт и стал показывать Ане разные фокусы. Он умел ловко обращаться с картами: то заставлял их "прыгать" из руки в руку, то угадывал, какую карту она загадала. Аня смеялась и хлопала в ладоши, забыв на время обо всём на свете.
– А можешь меня научить? – спросила она, когда он показал трюк с исчезновением туза.
– Можно попробовать. Только руки у тебя пока маленькие. Но кое-что получится.
Он показал, как делать простейший трюк – спрятать карту и вытащить её из-за уха "зрителя". У Ани не вышло с первого раза, но с третьего – получилось. Она сияла от гордости, прижимая карту к груди.
– Видишь, – сказал мужчина. – Талант у тебя есть. Главное – тренироваться.
Он подмигнул, и Аня рассмеялась.
Поляна погрузилась в темноту. Где-то вдалеке ухала сова, а с озера тянуло прохладой. Фургон стоял чуть в стороне, возле кустов, а в кострище мерцал последний уголёк. Внутри фургона было тепло: женщина устроилась на матрасе в проходе, мужчина лёг на длинную кушетку, а Аня завернулась в одеяло на короткой.
Аня почти заснула, даже успела увидеть какой-то обрывок сна, но потом она вдруг вынырнула из дрёмы и услышала негромкий разговор мужчины и женщины. Не открывая глаз, она стала прислушиваться.
– Она хорошая, – сказала женщина. – Послушная, серьёзная, помогает. Я думала, дети её возраста обычно вредные. А эта совсем не такая.
– Она старается. Очень хочет остаться.
– Жаль, что мы не можем её оставить, – грустно сказала женщина.
– Да, не можем, – сказал мужчина. – У нас нет ни планов, ни денег. Мы даже не знаем, где будем ночевать послезавтра.
– А потом? Если разберёмся с долгами?
Мужчина не ответил сразу.
– Не знаю. Я не думал, что вообще доживу до "потом".
– Мне её жалко, – сказала женщина, замолчала на мгновение и добавила. – Я бы, наверное, могла к ней привязаться. Уже почти привязалась. Но это ведь глупо, да?
– Не знаю. Может, не глупо. Может, наоборот. – Мужчина вздохнул. – Посмотрим, как всё повернётся.
Аня улыбнулась в темноте. Значит, пока они не собираются её прогонять – но и оставлять навсегда не планируют. Аня понимала, что если хочет остаться, то должна стать нужной. Нужной и незаменимой. Они должны увидеть, что без неё – хуже. Что с ней – лучше.
«Я ещё покажу, – подумала она. – Вы сами не захотите меня отпускать».
С этими мыслями она заснула.
Аню разбудил странный, едва слышный звук – будто кто-то скребёт по металлу. Она открыла глаза и прислушалась. Звук повторился: медленный, вязкий, чуть вибрирующий – как если бы по боку фургона провели пальцем. Она приподнялась на локтях и замерла, стараясь понять, не почудилось ли ей.
На занавеску, освещённую снаружи лунным светом, падала чья-то тень. Человеческий силуэт. Кто-то стоял вплотную к фургону.
Аня свесилась с кушетки и тронула за плечо женщину, тут же поднеся палец к губам. Затем молча указала на окно. Женщина точно так же разбудила мужчину.
Мужчина немного отодвинул занавеску и осторожно открыл боковое окно, сдвинув стекло буквально на палец.
– Эй, – негромко сказал он. – Чего тебе?
Человек снаружи замер, а потом ответил, отступив от фургона на шаг:
– Я не собирался делать ничего плохого. Просто… надеялся, что у вас найдётся еда. Хоть немного.
