– Да. Нам здесь очень нравится. Но поете вы все равно прекрасно.
– Спасибо, – благородно улыбнулась Оксана.
Через десять минут они уже сидели рядом. Оксана пила вино, а Нина увлеченно разглядывала ее бусы. Отец успел спеться с Казимом. Они оживленно обсуждали какого-то шведского драматурга. Оказалось, Казим в свободное от волшебства время работает актером в детском театре. Злодеев, наверное, одних и играет.
– А где вы живете? – робко поинтересовалась Нина.
– Высоко. В горах. – Оксана указала головой вверх и протянула мне вино.
– На Олимпе? – вмешался я в разговор.
Нина укоризненно стрельнула глазами, однако Оксана рассмеялась:
– Думаю, можно и так сказать.
Люди все подходили и подходили. Многие принесли с собой музыкальные инструменты, и вскоре звуки флейты, барабанов, гитары и даже саксофона слились в одной полиритмичной волне. Влад и Лена экстатично задергались в некоем подобии танца вокруг костра. К ним присоединилась Оксана, затем остальные, включая развеселившегося отца.
– Ты чего такой напряженный? – подошла ко мне Нина.
– Не знаю. Все это наигранным кажется, фальшивым.
– Зря ты так. Мы же не в городе. Для того сюда люди и приезжают, чтобы отвлечься, поиграть в индейцев, волшебников, эльфов. И Оксана, она такая лучистая. Буквально светится изнутри и снаружи. А ты был груб с ней.
– Возможно, я ошибаюсь. Но они с этим шайтаном Казимом будто из фильма про колдунов выползли. Готовые персонажи.
– Да. Они очень колоритны. Но это всего лишь образ. Ролевая игра. Сам можешь вырядиться пиратом, ходить, бухать, чертыхаться и щурить глаз. Массу удовольствия получишь. Не нагнетай. Это игра, как в детстве.
– Ладно, извини… Я прогуляюсь чуток. Хочешь со мной?
– Лучше останусь здесь, мне весело. Возвращайся.
Я погрузился в темный лес и сразу же успокоился. Конечно, Нина права и весь этот балаган более чем безобиден. Демон сомнения, этот скользкий червяк кормился из моих собственных рук. Он прочно засел под моим сердцем, опутал все артерии, и выдирать его уже опасно для жизни. Так вот и живем, в симбиозе. Как только о нем забудешь, он тут же шевельнется и напомнит о себе. Причем довольно тактично. Ему без меня ведь тоже никак. Породнились.
Проскользнув сквозь чернильные тени деревьев, я вышел к морю. Гордая луна прорезалась в небе и освещала голый пляж. Ей было на все наплевать. Даже на свою хмельную орбиту и коряжистые кратеры. Она просто светила. Зато луна была настоящей, понятной и близкой. Не то, что эти гирлянды из облаков. Я даже подмигнул ей.
– Доброй ночи, Луна.
– Доброй, но я Тея, – раздалось где—то рядом.
Я едва об нее не споткнулся. Тея лежала на песке, укрывшись пледом, и практически сливалась с пейзажем.
– Ой! Я чуть не наступил на тебя.
– Я не козявка, не раздавил бы. – Голос был мягким и пушистым. Ей бы передачи вести для детей.
Я сел рядом. В сумерках Тея своей крупной фигурой напоминала сенбернара, ждущего хозяина-рыбака.
– И что ты бродишь, морячок? – Свет луны упал на ее лицо. Жаль, не сенбернар все же.
– Потерялся. Ищу путь домой по звездам, но они лгут мне, – сказал я в шутку.
Иронии она не прочувствовала. Может, материнский инстинкт глушил. Женщина все-таки.
– Не волнуйся. Мы все здесь, как дома. Расслабься, вслушайся в шепот прибоя, закрой глаза. В Саулкрасти море всегда ласково как мать.
– Ты говоришь, как в кино. Картинка меняется, и я возношусь в мечтах в обитель света, простора и волшебства. Я парю над сказочными странами, в морях проплывают корабли с раздутыми парусами. А где-то далеко среди зеленых холмов меня ждет любимая. Она бродит по колосящимся полям и разговаривает с солнцем. И по вечерам она вяжет мне бесконечно длинный шарф. Метров шестьдесят уже намотало, а к восьмидесяти восьми я вернуться должен.
