– Именно так, сеньорита. Вы знаете, о ком я говорю?
– Вероятно, это дон Эрнандо Педрариас Готарредона, представитель Дома торговли на острове Маргарита, – девушка кивнула убеждённо. – Да, это должен быть он. Продолжайте, пожалуйста.
– Мы направились к острову Тортуга, где наняли несколько человек, которые оказались грубыми и крайне отвратительного вида, хотя, хочу предупредить, что большинство из нас, кто плавал на Ботафумейро, и сами не могли похвастаться святостью. Три дня спустя мы отплыли сюда, где бросили якорь чуть больше месяца назад.
Он сделал долгую паузу, глубоко вздохнул, бросил значительный взгляд на бутылку рома у подножия дерева и почти умоляюще спросил:
– Можно?
– Конечно!
Он поднял бутылку, долго пил, не касаясь горлышка губами, а затем, вытерев капли, стекавшие по подбородку, вздохнул и добавил:
– Мы узнали, что «Жакарэ» был здесь, поэтому капитан решил дождаться его возвращения, хотя господин становился всё более нервным, почти не в себе, и когда наконец увидел его появление, можно было подумать, что он буквально брызгал слюной от ярости. Ненависть, которую испытывал этот человек, была чем-то болезненным, поверьте мне; по-настоящему ужасным.
– Если это тот, о ком я думаю, то верю, – тихо ответила девушка. – Я его хорошо знаю. Что произошло потом?
– На третью ночь мы атаковали корабль, перебив всех часовых и дожидаясь возвращения тех, кто был на берегу… – Было очевидно, что даже самому Сильвину Пейше, свидетелю и участнику событий, трудно было признать их реальность. – Их убивали одного за другим, хладнокровно.
– Убивали? – ужаснулся Мигель Эредия.
– Всех, сеньор. Без исключения.
– Не может быть!
– Может, сеньор, клянусь вам. Когда я спустился в трюм, я обнаружил их сваленными в кучу, как скот на бойне, и уверяю вас, это самое жуткое зрелище, которое мне довелось видеть… – Он тяжело вздохнул. – Но на этом всё не закончилось.
– Что ещё могло произойти?
– Испанский господин приказал отрубить им головы и сохранить их в бочках с рассолом, чтобы доставить обратно в Куману.
– Нет, ради Бога! – хрипло всхлипнула Селеста Эредия. – Скажите, что они этого не сделали.
– Сделали, сеньорита. Мне жаль, но сделали.
– Был ли капитан Жакарэ Джек среди них?
– Нет. Капитана Джека не было на борту. Единственный выживший сказал, что он сошёл на берег, чтобы навестить отца и сестру, и услышав это, тот господин буквально обезумел и начал ругаться, как будто все демоны ада овладели его душой… – Он покачал головой, убеждённо добавив: – И, клянусь, так оно и было.
– Клянусь… – пробормотал Мигель Эредия. – Что именно он сказал?
– Простите, сеньор, я не могу вспомнить, или, вернее, думаю, никто не понял, что он имел в виду. – Португалец провёл рукой по своим прямым и неряшливым волосам, словно пытаясь прояснить мысли. – Он бормотал о том, что дети его любовницы довели его до разорения, и приказал нам оставаться на корабле до возвращения капитана Джека, хотя мы собирались отплыть на рассвете. – Он громко цокнул языком. – Вскоре началось землетрясение, и на этом всё закончилось.
Селеста обдумала услышанное, пришла к выводу, что рассказ, вероятно, соответствует действительности, и наконец спросила, слегка озадаченно:
– Как вы объясните своё спасение, если все ваши товарищи пошли ко дну вместе с кораблём?
– Совесть, сеньорита, – последовал странный ответ, сопровождаемый горькой улыбкой. – Я уверен, что это благодаря совести: меня так отвратило произошедшее, что я поднялся на палубу, чтобы никто не видел, как я плачу. Первый толчок выбросил меня за борт, и должен признать, я хороший пловец.
