— Донни Латифия! — всплескивает руками женщина в передничке. Наверное, кухарка. — Вы, должно быть, голодны! Что же это я! Присаживайтесь, сейчас накрою на стол. А рабы пусть обождут снаружи, обед через час!
— Накрывайте на четверых, — не планирую оставлять моих мужчин голодными. — И нам бы всем умыться с дороги.
Кухарка недоумевает по поводу моего распоряжения, но все же подчиняется. И только кричит после кому-то в окно:
— Бездельники! А ну, живо за водой! Наполните емкости!
Орван и Ракс устраиваются за столом, а Ланран обходит кухоньку, заглядывая во все двери.
— Чего это он, донни Латифия? — испуганно шепчет кухарка, наблюдая за бесшумным передвижением наемника.
Я пожимаю плечами, так как для меня его действия тоже загадка.
— Осматриваюсь, — сухо цедит сквозь зубы Ланран. — Безопасность донни прежде всего.
— Боги! — всплескивает руками кухарка. — Неужто думаешь, что в родном доме что-то угрожает донни Латифии? Туточки все за нее горой!
— Грей еду, женщина, а я буду делать свою работу, — отрезает Ланран. И только закончив осмотр, устраивается за общим столом.
Нам подают какую-то местную кашу, на вкус напоминающую пшеничную, только сильно приправленную пряностями. Лепешки с сыром и свежие овощи. Пьют здесь либо просто воду, либо тонизирующий отвар из сушеных местных ягод.
В целом вкусно и удобоваримо, пусть и просто. Мы встаем из-за стола, и тут появляется отец в дверном проеме. Окидывает строгим взглядом меня и сытых рабов.
— Латифия, есть разговор.
Он выходит, и я бросаюсь следом. Ланран делает шаг за мной, но я качаю головой. Не стоит бесить «батюшку» еще больше. И так не в духе.
Мы поднимаемся по прозрачным ступеням на второй этаж. Хозяин дома уверено шагает в дальнюю комнату, что оказывается аналогом мужского кабинета. Скромно, даже аскетично, ничего лишнего. На стене интерактивная карта земель с какими-то обозначениями. Я бы с удовольствием посмотрела на нее поближе, но тут отец рявкает:
— Сядь, Латифия!
Я выдвигаю из стены складной стул, повторив действия отца, и усаживаюсь, ожидая головомойки.
Отец жмет какую-то кнопку на столе, и по стенам пробегает рябь. Что это, интересно?
— Что на тебя нашло? Зачем потратила кредиты на этих слащавых мужиков? Из них только рыжий на что-то годен! Латифия, Парзифаль будет в ярости, когда их увидит. Ну зачем ты дразнишь его? Мы останемся в одних портках, надумай он расторгнуть помолвку!
— Отец, а зачем ему я? — спрашиваю, ступая по очень тонкому льду. Неизвестно, как отреагирует родитель Латифии.
— Не твое дело, — бурчит в ответ. — Мы уже все обсудили с даном, и ты станешь его женой. Ты же сама рвалась!
— Рвалась, — соглашаюсь. — Но тут подумала: а не рановато ли?
— Глупости! Твоя мать в этом возрасте подарила мне тебя. Еще пяток лет и станешь зваться старой девой. Надо придумать, как преподнести этих рабов твоему жениху.
— Он уже их видел, — говорю и прячу глаза от отца.
— И что? — тихо переспрашивает.
— Кричал, — признаюсь. — Может, остынет?
— Нет, дочка, — отец тяжело вздыхает. — Парзифаль — жесткий человек. Если что не по нраву… — он качает головой.
— Позволь мне самой уладить этот вопрос! — прошу, поднимаясь со своего места.
— Ладно, но если он не согласится, придется срочно перепродать рабов.
Я на все соглашаюсь, умолчав о том, что рабы принесли клятву жизни. Как я понимаю, у них теперь нет выбора: куда я, туда и они.
Выхожу в коридор и понимаю, что без понятия, где мои мужчины и где находится моя комната. С улицы доносятся какие-то голоса, и я выхожу поглядеть, что же там происходит.
