— Никогда! — целует в макушку и легонько отталкивает от себя. — Иди, пока я не передумал.
На этот раз он искренне смеется, и я киваю с облегчением. Не хочу обидеть кого-то из своих мужчин. Сегодня день Орвана, но я не собираюсь отказываться от остальных. Они мои, и точка!
С легким сердцем вкладываю ладонь в руку моего персонального эльфа. Зеленые глаза смотрят с такой щемящей сердце нежностью, что слезы сами наворачиваются на глаза.
А королева тем временем берет слово:
— Вы все знаете моего брата, — дожидается, пока стихнет гул голосов, — и знаете то, как каждый из нас надеется обрести свою избранную богами половину! Давайте же сегодня порадуемся за Саткоорвана и Латифию, как если бы радовались за себя самих! И тогда непременно боги даруют каждому одинокому сердцу тепло и любовь!
Речь Карсинеи прерывают бурные аплодисменты. Орван обнимает меня за талию, разделяя мое смущение и волнение на двоих. Сейчас я остро чувствую связь между нами: ничего даже близко подобного не испытывала по отношению ни к одному живому существу.
Эльфийская королева спускается на пол вместе с троном и спрашивает звенящим от волнения голосом:
— Готов ли ты, Саткоорван из рода Великих стрелков, соединить душу с Латифией из рода…
— Пирс, — подсказываю шепотом.
— …из рода Пирс?
— Готов.
— А ты, Латифия, готова принять Саткоорвана как свое второе сердце?
Эти слова поражают до глубины души, ведь именно так я и ощущаю Орвана, как часть своей души!
— Готова, — срывается ответ с моих губ.
— Соедините ваши руки! Призываю Богов и собравшихся в свидетели!
Мы сплетаем пальцы, и вокруг нас разливается мягкое золотое свечение. По залу прокатывается вздох умиления.
— Отныне и навсегда, — шепчет мне Орван и целует.
Вкус его губ, тепло его дыхания рождают необъяснимый трепет во мне. Будто я впервые целую мужчину. Он — как откровение и прозрение для меня. Из глубин моего сердца поднимается такое большое чувство, что кажется, мне не хватит воздуха, чтобы вздохнуть. В бездонных изумрудных глазах моего уже мужа отражается то же самое.
— Ты чувствуешь это? — спрашиваю, когда шквал эмоций чуть утихает и удается вымолвить слово.
— Да, звезда моя! Мы с тобой одно целое. Теперь и ты сможешь улавливать мои мысли, чувства, переживания. Надеюсь, что для тебя они не станут в тягость.
За мягкостью и нежностью его голоса мне слышится тщательно скрываемая тревога.
— Нет конечно! — поспешно отвечаю. Хочу окутать его теплом и светом, что жарко полыхают внутри меня.
— А сейчас — пир! — врывается в наше единение смешливый голосок королевы. С трудом отвожу взгляд от глаз мужа и тут же нахожу своих мужчин. Убеждаюсь, что они в порядке, хоть и слегка грустные на вид.
— Орван, я могу их пригласить сесть к нам поближе?
Эльф прослеживает за моим взглядом и кивает.
— Конечно, Латифия. Для тебя — все, что угодно!
Я активно машу рукой, и мужчины подходят ближе. Вчетвером мы занимаем ближайшие к королеве места.
Орван заботливо подкладывает на тарелку лучшие кусочки. Здесь и полупрозрачная рыбка с веточкой зелени, и крохотные, буквально с детский кулачок, канапе, и мясо каких-то неизвестных животных, которое нежнее всего, что мне доводилось пробовать. Контраст в еде усиливает и тот факт, что на Марджасетии мы ели вяленое мясо не первой свежести, пшеничную кашу и сырные лепешки.
Стараясь выглядеть прилично, я аккуратно пробую всего понемногу, хотя хочется накинуться и отвести душу.
