– Ладно, – согласился Голдман.
– Да, вот еще, – Гуров протянул листок. – Прочитаешь в своем эфире объявление и приложишь к другим, чтобы отправить его в рекламный отдел.
Голдман взял листок и пошел на студию. Там уже находился звукооператор Михаил Седых. Коллеги поздоровались.
– Чего с таким несчастным видом заявился? – поддел Леву Михаил.
– Да, Гуров задолбал: рано ушел, поздно пришел – завел бы себе хомячка и до него докапывался.
– И до тебя, значит, очередь дошла!
– А что? Он и тебе что-то говорил?
– Нет. Меня сия участь пока миновала, а вот по Светке Савицкой Николай Анатольевич уже проехался.
– Чего хотел?
– Того же самого. На работу надо ходить по звонку. Только с ней он разговаривал в более резкой форме.
– Потому что женщина?
– Потому, что ты хоть и не подписал коллективный донос, но молчал «в тряпочку», а Светка еще и открыто высказалась. Вечно эти евреи себе приключений на одно место ищут…
– Думаешь, Гуров уволит ее? – забеспокоился Лева.
– Уволить – не уволит, по крайней мере сейчас, а вот кровушки попьет.
– Так он и до тебя доберется. Ты ведь, Миша, тоже смылся, чтобы не подписывать всю эту муру.
– Так я всего лишь звукооператор, а не журналист.
– Им-то какая разница, когда к Раскатову в администрацию ходили, брали до кучи всех кого только можно было.
Тут Седых переключил свое внимание на бумажку в руках у Голдмана.
– Что это у тебя?
– Гуров какое-то рекламное объявление сунул.
Коллеги переключили свое внимание на текст:
«Если вы хотите заказать рекламу на областном радио, но живете в Пендекряково, а не в областном центре, то вам совсем не надо ехать к нам. Достаточно всего лишь позвонить по пендекряковскому телефону: 5-11-72. И ваша реклама прозвучит у нас в эфире. Запомните телефон: 5-11-72.»
Пендекряково был небольшим городком в области.
– Что-то новенькое, – удивился Голдман. – У нас что – открылось представительство в Пендекряково?
– А то ты не знаешь, – не поверил Левиному изумлению Михаил.
– Чего я не знаю?
– В Пендекряково живет племянник председателя нашей компании.
– И он, председатель, решил через своего племяша пропускать всю местную рекламу? – догадался Лева.
– Естественно…
– Круто! Я тоже хочу, чтобы через меня тутошняя реклама проходила.
– Но ведь ты, Лева, не являешься племянником нашего дражайшего председателя.
– Зато я здесь работаю.
– Это ровно ничего не значит, – объяснял Леве, как ребенку, Михаил. – К тому же племянничек тоже у нас работает.
– Что значит «у нас»?
– То и значит! Он уже целый год работает в штате областного радио. Причем зарплата у него повыше твоей!
– Я его ни разу здесь не видел, – еще больше изумился Голдман.
– Так он в Пендекряково живет. Не ездить же ему оттуда каждый день в областной центр на работу…
– Савицкая ездит.
– Савицкая не является племянником, и даже племянницей, председателя.
Голдман задумался.
– То-то я смотрю: в ведомостях на получение зарплаты мне попадаются совершенно незнакомые фамилии.
– А если бы ты был еще внимательнее, то обратил бы свое внимание на то, что напротив незнакомых тебе фамилий суммы проставлены более солидные, чем скажем напротив твоей.
Осведомленность Седых была великолепной. При этом сам он обычно мало интересовался различными слухами в компании. Этот пробел с лихвой заполняла его жена. Она работала на телевидении и владела полной информацией о делах, творящихся в компании, различных подводных течениях, мнениях, была в курсе всех последних сплетен и скандалов. Вечерами, дома она выплескивала на мужа потоком весь объем «жареной» информации. Михаил, впрочем, слушал сплетни в пол уха, но в памяти они все же откладывались.
