Если вы люди городской складки и умеете непрестанно лгать, тогда вы на верном пути к обогащению. Ибо науки в этом городе не в почете, красноречию в нем нет места, а воздержание и нравственность не пожинают похвал.
Понятие слова «придурок» при тоталитарном государственном режиме характеризуется, как человек имеющий возможность избегать общественных работ и гражданских повинностей.
Пока за книгой я придурком становился,
Вы очень умно научились воровать,
И нацепив очки на крючковатые носы,
Ровно поставили меж словом «жить» и словом «лгать»,
Да, я далек от вашей шайки,
Сухарь я черствый,
А не с вишней пирожок,
И негодую, когда больной, тупой и нищий,
У пирожковых ног валяется народ,
Меня не завербуют «интернеты»,
От лицемеров я бронею защищен,
Не попадаю я к тиранам на банкеты,
И этим я уже силен,
Груб я с тем, кто всюду выгод ищет,
Инстинктом волка с детства обделен,
Но все – же я живу, и откровенно верю,
Что только честный, Там будет спасен!
/ из «Посылок»; Диатриба №225 «Честность или на себя придурка» 08.03.2018г. г. Москва /
В начале ноября 1796 года от апоплексического удара в возрасте 67 —ми лет скончалась Российская императрица Екатерина 2. После ее смерти будущий новый правитель, а именно сын Павел приказал похоронить ее вместе с мужем Петром 3, могилу которого вскрыли, на голову тлеющего более тридцати лет трупа возложили царскую корону, после чего Екатерину2 и Петра3 захоронили вместе в стенах Петропавловского собора. Практически через месяц в начале декабря 1796 года, слух о кончине императрицы долетел и до Илимска, чем конечно обрадовал и приободрил Радищева, как и членов его многострадальной семьи. Как позднее описывал сын Радищева, Павел Радищев, Елизавета Васильевна стала ускоренно собираться ехать в Петербург, дабы просить у нового императора Павла Петровича для Радищева прощения. Но делать ей этого не пришлось, так как недолюбливавший свою матушку Павел, старался многие постановления своей покойной родительницы переиначить по своему, а именно кардинально наоборот, словно в отместку за дворцовый заговор, организованный против его отца, Петра. Так для освобождения самого Радищева, влиятельному Воронцову даже не пришлось о нем ходатайствовать, так как Павел став царем амнистировал многих политических «преступников» сосланных Екатериной. Ну а любимцы и фавориты Екатерины в свою очередь были вынуждены собираться в дальние и долгие сибирские ссылки, произведя собой своеобразную кадровую рокировку в правительстве государства Российского.
Царский указ об освобождении Радищева из ссылки вышел еще в ноябре, о чем Радищева и уведомили из Иркутска ближе к началу января 1797 года. Сам царский рескрипт был следующего содержания: Павел 1 Всемилостивейший повелевает – Находящегося в Илимском остроге на житье Александра Радищева оттуда освободить, а жить ему повелевается в своих деревнях, предписав при этом начальнику губернии, где он пребывание иметь будет, чтобы наблюдаем было за его поведением и его перепискою». При таком счастливом стечении обстоятельств, на радостях раздав местным жителям все нажитое за время ссылки имущество, Радищев с семьей 20 февраля 1797 года выехал в обратное путешествие. Провожать его пришли практически все жители Илимска, включая и местное начальство. Так илимский заседатель, который только совсем недавно пытался притеснять Радищева и домогался с него взяток, лишь только узнав о его помиловании, стал кланяться ему в ноги просить прощения и умолял пощадить его, ибо полагал, что Радищев едет прямиком в Петербург на должность высокопоставленного министра. В радостном расположении духа, хотя и преждевременно посидевший и физически надломленный русский литератор – просветитель возвращался на большую землю. Радость как, оказалось, была весьма преждевременной, и несчастье не заставило себя долго ждать. В Тобольске на обратном пути скончалась вторая жена Елизавета Васильевна и на 48 -ом году жизни, Александр Николаевич стал вдовцом дважды. Утрата столь близкого «мужественного друга» болезненно сказались на самочувствии самого Радищева. Ему было несказанно жаль, что та, которая разделила с ним столько горечи и трудностей, не смогла разделить с ним столь долгожданного и сладостного возвращения на родину. Оказавшись один в кругу малолетних своих детей, Радищев писал в письме своим старшим сыновьям, служившим в то время в Киеве: «Мои дорогие друзья мы потеряли столь дорогую для нас женщину, которая став для вас матерью заботилась о вас в вашем детстве, но мы не могли жить с нею счастливо в вашем отечестве».
