Лоис села напротив. Считалось, что она не признает новомодных веяний, так что она достала блокнот с шариковой ручкой и вся превратилась в ожидание.
Оба поужинали. В отличие от нее, получившей распоряжение ожидать здесь, пока они насытятся. От них пахло пищей, чувствовалась кисловатая винная нотка. По бокалу, ни в коем случае не больше. Эти никогда не набирались. Она пыталась представить их подростками-старшеклассниками, но всякий раз безуспешно. Однако наверняка: частная школа, униформа, гладкие лица, от которых исходит аура исключительности.
Как всегда, первым заговорил Джеймс.
– Сорок семь процентов, и продолжает ухудшаться. – Он вроде бы не обращался к ней напрямую – было еще рано. Просто готовил позицию, описывал расстановку фигур. – Оборонные контракты заморожены. ВПК утратил почву под ногами.
Под ВПК Джеймс с легким оттенком иронии подразумевал военно-промышленный комплекс – или консорциум, или даже кагал, она могла лишь догадываться. Никаким другим термином он не пользовался и расшифровать его тоже нужным не считал. Она сама решила, что это такое, исходя из контекста.
В разговор вступил Джонатан.
– Мальчики из мозгового центра тоже утратили почву, Лоис. – Он улыбнулся ей.
Само собой, мальчики. Женщины туда допускались разве для того, чтобы разносить напитки. Институт Свободы придерживался старинных традиций в том смысле, который могли обеспечить лишь старинные капиталы. Чтобы стать его членом, требовалось состояние, выражаемое как минимум девятью цифрами. Его основной задачей было поддержание машины в работоспособном состоянии. С одного конца в нее загружались нерешенные вопросы, а с другого поступало на выход еще большее богатство. Иногда она воображала себе механические челюсти, движущиеся вверх-вниз, вверх-вниз, без остановки, бесстрастно, безжалостно, как и положено машине. Историки прошлого столетия примерно так же описывали индустриализацию, хотя то обстоятельство, что в слове «индустрия» присутствовала тогда и человеческая составляющая, уже давно позабылось.
Да и сохранились ли еще сами историки, подумалось ей.
– Мы теряем деньги, – объявил Джеймс.
Ну да, хотелось ответить ей, именно это и происходит, когда инвестируешь в войну и вдруг неожиданно наступает мир. Причем похоже было, что возвращения к старым добрым денькам, когда вокруг царило насилие и связанные с ним страдания и разрушения, уже не предвидится.
– Но мы нанесем ответный удар, Лоис, – сказал Джонатан. – Мы победим.
– Это для публичного заявления или для кулуаров? – уточнила Лоис, не обращая внимания на то, как нахмурился при этом Джеймс.
– Пока что для кулуаров, – ответил ей Джонатан. – Основные звонки мы уже сделали. Передай лоббистским группам.
– Потом мы выйдем и на публику, – сказал Джеймс. – Отметим положительные стороны происходящего. Ожидается бум недвижимости. Население двинулось в города, можно предвидеть недостаток жилья, цены вырастут, а мы к этому вполне готовы.
Она кивнула. Если ты достаточно богат, диверсификация интересов и инвестиций представляется наиболее разумным решением. Когда у тебя прямо из-под ног выдергивают коврик, это вполне можно пережить, если под ним – еще сорок девять.
– Поставки товаров, транспорт, – продолжал Джеймс. – Люди голодны, мы их накормим. Логистика. Товарные излишки становятся слишком ценными, чтобы от них избавляться.
– Наконец-то, – кивнул Джонатан, – и разве это не замечательно, Лоис?
