Начавшийся релакс отчима наблюдала Анжелика, уже переодевшаяся для работы в саду и вышедшая на крыльцо. Недобро сощурившись и цыкнув, она отправилась к матери, хозяйничающей вокруг деревьев.
– Привет, мам! – помахала Анжелика женщине в старой болоньевой куртке, мужском трико и резиновых сапогах.
Длинные русые волосы Надежды Викторовны были заплетены в косу, но часть их непослушно лезла в лицо, и мать постоянно смахивала их, чтобы не мешали.
– Привет, моя радость! – повернулась к дочери Надежда. – Уже смена закончилась? Я что-то заработалась совсем…
– Стемнеет скоро мам, вообще-то! А тебе завтра с утра на фабрику!
– И то правда. Давай вот это дерево облагородим и пойдём, разогреем ужин.
– А папа тебе не помогает, что ли? Он же обещал на днях, – Анжелика подтащила стоящую рядом с деревом стремянку, вооружилась секатором, легко залезла наверх и принялась обрезать сухие и сломанные ветки.
– У него свои дела, у меня свои, – принимала ветки снизу мать.
– Видела я, какие у него дела! Сидит, глаза заливает и ностальгирует по зоне!
– Ну-ну, Лика! Негоже так об отце говорить! – постаралась максимально мягко упрекнуть девочку мама.
– Он мне не отец, – парировала Анжелика. – Мой папа был не такой! Вы бы с ним давно здесь всё сделали. И дом у нас какой красивый был! Я видела на старых фото – загляденье!
– Но, к сожалению, нет его уже давно, – вздохнула Надежда Викторовна.
– Ни папы, ни дома… The good die young, – задумчиво произнесла Анжелика фразу из песни группы «Scorpions» и посмотрела вдаль, на угрюмый лес, плотно окружавший деревню. Затем обернулась на маму. – Как ты могла с Макаром связаться? Он же на папу абсолютно не похож!
– Любовь зла, – попыталась отшутиться Надежда. – Полюбишь и козла, хи-хи!
– Любовь добра! Полюбишь и бобра! – прозвенел голос Анжелики. – Давай сюда садовый вар, обработаю срезы и трещины!
Мама и дочь рассмеялись. Надежда Викторовна подала небольшое ведро и строительный мастерок Анжелике, а сама принялась собирать в кучу ветки, которые скопились за вечернее время работы.
Закончив дела когда уже стемнело, Надежда и Анжелика вернулись в дом.
– Я – мыться! – вешая на крючок верхнюю одежду и расправляя волосы, заявила Анжелика. – Так! А воды горячей тоже никто не вскипятил?
– Ой, прости дочь, – засуетилась Надежда. – Совсем забегалась. Сейчас всё сделаю.
– Надя! – раздался из глубины дома полупьяный голос Макара. – А пожрать-то будет сегодня?
– Будет-будет! – отвечала мать, громыхая посудой. – Лика, пока всё греется, слазь в погреб за банкой огурцов.
Анжелика злобно рыкнула и убежала вглубь дома, откуда ранее раздались претензии Макара Петровича. Послышались девичьи возмущения и через секунду на кухне, что была проходной и выходила через сени на крыльцо, появился слегка помятый лицом глава семейства.
– Вот Тёме будет доставаться от неё! – ухмыльнулся Макар. – Раз уж меня, здорового мужика, подняла с места, то тому вообще спасу не будет! Щас будут вам огурцы!
Макар сгрёб супругу в охапку, звучно поцеловал, накинул куртку и исчез за дверями. Следом вышла переодевшаяся в домашнее Анжелика.
– Зря ты с ним так, – грустно произнесла Надежда. – Я каждый раз боюсь, чтобы не вышло чего.
– Чего выйдет? – вопросительно вскинула брови Анжелика.
– С мужчиной нужно ласково, по шёрстке гладить.
– Можно и по шёрстке. Если он военный врач, как мой настоящий папа! Или трудяга! Или хотя бы по дому помогает, если не имеет возможности зарабатывать много! А не валяется целыми днями на диване и бухает из-под лавки!
