— Слава Богам, ты одна, — прошептала я, вглядываясь в лицо Главной фрейлины. Адамина не потеряла былой привлекательности. И я была рада, что она служит мне, потому что мы обе знали, что нам лучше держаться вместе. — Со мной всё хорошо. Как Эрлин? Как твоя метка?
— Эрлин здорова, ваше величество, спасибо. А метка, она стала чернее, с тех пор как я служу вам.
И Адамина с улыбкой расстегнула ворот платья и оголила ключицу. Она была права: её пятно разрослось и почернело, сделавшись похожим на моё.
— Констанция больше ко мне не подойдёт, вот увидишь, — ответила я и, отстранив протянутую руку, поднялась сама. Уже на пороге бросила взгляд на алтарь Богини-Матери и вышла в коридор.
В ту ночь спалось мне хорошо. На следующее утро я всё ждала, что Анкильд позовёт меня к себе и устроит выволочку, но никто меня не трогал.
Я навестила детей, ещё раз наказав Хельге, чтобы она ни с кем не откровенничала и не показывала свои способности.
— Нам могут навредить. Пусть всё пока останется втайне, а я буду тобой гордиться. Всегда.
Кажется, малышка меня поняла. По крайней мере, она встряхнула отросшими рыжими кудряшки и кинулась на шею.
— Мама, ты самая… — тут она замолчала. В силу возраста ей было сложно подбирать слова.
— Хорошая? — я решила ей немного помочь.
— Не. Высокая.
Я засмеялась.
— Ну, не настолько я и высока. Не выше твоего папы, его величества короля.
— Выше, выше, — смеясь твердила она, пока я не передала дочь нянькам.
Смысл её слов открылся для меня и окружающих гораздо позднее. Когда Хельгу уже стали называть Алым Георгином. А я и вправду стала выше всех.
Но до того времени было ещё далеко.
А пока мне принесли очередное сухое письмо от лорда Фармана. Он благодарил за оказанную помощь его жене Каталине и выражал желание видеть меня на церемонии её посвящения. Она была назначена на послезавтра.
— Ваше величество, вы снова выглядите лучше всех, — шептали мне фрейлины и улыбались, желая перещеголять одна другую. Теперь они регулярно доносили мне о положении Констанции при дворе.
Боялись, что я поступлю с ними так же.
После нашего разговора моя соперница, эта розовощёкая овечка, слегла, призвала короля, чтобы якобы попрощаться с любимым и жизнью. Никто не знал, о чём они говорили наедине, но вышел король воодушевлённым и задумчивым.
А через день Констанция чудесным образом выздоровела и заказала два новых платья, которые должны быть расшиты чёрным жемчугом. Он стоил целое состояние. Пошив и ткани с драгоценностями были оплачены из казны.
— Моя болезнь отступила, дамы, — ответила я на все комплименты. — И больше не вернётся. В королевстве наступили спокойные времена.
Из зеркала на меня смотрела благородная красавица с золотыми волосами, не тронутыми сединой или иными признаками зрелости. Мои глаза были ясны, губы красны, а зубы белы и ровны. И всё же это уже была другая Гердарика, нежели та, кто много лет назад прибыла на съедение хромающему тирану.
Меня выдал взгляд. Наверное, такой бывает у тех, кто прошёл через огонь и остался жив не благодаря чужой помощи, а исключительно собственной воле. Я больше никому не позволю отнять у меня то, что принадлежит по праву крови и заключённого брака. Сама отберу всё, что смогу у тех, кто решится стать на пути.
— Полагаю, леди Констанция будет сегодня на церемонии, — улыбнулась я и подала знак, что готова. — Но не решится поднять на меня глаз.
