Холл:
Пол – как будто песок сплавили в стекло
Часы на стене – стрелки пляшут, как пьяные
Потолок – все решётки забиты чем-то похожим на паутину, только она… блестит
Контрольный зал. Тут… Тут всё хуже всего. Экраны – все до одного показывают чёрный круг. Он пульсирует. Как сердце на УЗИ. И цифры по краям: 3… 1… 4…
Люди. Вернее, их нет. Только:
Четверо в углу – живые, но не дышат (Роза говорит, кома, но пульс ровный)
У всех на запястьях ожоги – будто кто-то проволокой обмотал и поджёг
Одна девушка (Марьяна, как потом выяснилось) шепчет одно слово: Порог…
А ещё… на полу отпечатки. 13 штук. Как будто люди стояли – и испарились. Края чёткие, а внутри – идеально гладко. Трогаешь – ледяное.
Коридор №7. Тут… Тут я чуть с ума не сошёл.
Лампы горят. Но электричества НЕТ! Райан проверял – провода холодные, щиток отключён.
И вдруг – все фонари гаснут. На секунду. В темноте я его вижу…
В конце коридора кто-то стоит. Не человек. Не тень. Просто… дыра в форме человека. Высокий, худой. И движется… как в старом кино, рывками.
Свет вернулся – его нет. Но на полу… мокрые следы. Они испаряются на глазах.
Роза плачет. Райан весь чешется – у него на груди сыпь, как от радиации.
В столовой – холодильник. Всё свежее. Но…
Надписи на банках – будто арабская вязь с цифрами
Молоко в бутылке – мутное, и там что-то шевелится
Когда перечитываю эти записи, не верю, что это писал я. Рука дрожала не только от страха – лаборатория меняла нас физически. Роза теперь боится теней, а Райан… он больше не спит с выключенным светом
Вывод:
Ребята, это не авария. Здесь что-то проснулось. Или пролезло. И оно ещё внутри. Или уже везде.
(Страница оборвана. Далее – пятна крови и неразборчивые каракули)
Записка рейдера Кирпича
Даже не знаю, с чего начать. Вчера наткнулись на такую дичь, что до сих пор трясёт. Стоим у старой заправки, вдруг – слышим голоса. Чёткие, будто рядом, но вокруг – ни души. Два мужика переругиваются про какие-то моторы, про АЭС… Один бубнит что-то про реактор сам остановился и не запустить, второй про то, что машины не заводятся. Хрен знает, о чем это, машины уж и так, сколько лет не завести. Мы как раз в сторону той чёртовой станции хотели идти, думали, может, сможем чего ценного найти.
Тут Марк орет: Смотрите на тени! А они… Чёрт, они двигаются не от нашего факела. Как будто светит ещё что-то, чего мы не видим. Дождь перестал идти – капли повисли в воздухе, да не просто так, а кругами, как на воде. Я к Джексу обернулся – а у него лицо белее мела. Часы встали, – шепчет. А у меня в рюкзаке все железки куда-то делись. Вообще, нафиг испарились.
Потом этот голос – не их, другой какой-то – говорит: Они учатся заново. И у Джекса сразу глаза стеклянные становятся. Бросил ствол, тыкает в него пальцем, как малой, и орёт: Как это перезаряжать?! Совсем шиндарахнулся. Мы его вырубили, закинули на плечо и свалили оттуда побыстрее.
Теперь этот голос в голове сидит. То ли мне кажется, то ли он действительно что-то шепчет, когда тихо. А у Джекса… Утром проснулся и лупит на нас глазами огромными, молчит, слюни пускает, говорить не может, а ведь не из-за того, что мы ему по башке дали, он всегда был парнем крепким. Вот и прошлись за хабаром без проводника, это ж надо так, на ровном месте в аномалию угодили…
Короче, если найдёте эту записку – на 12-е шоссе не ходите. Там какая-то херня творится, и она, кажется, запоминает тех, кто рядом был. Мы, наверное, уже и не мы…
