Расколотое сознание - страница 19

Тёмно-вишнёвые волосы до плеч.

– Э…я… – она смотрит. Ждёт: – За деньгами.

– А-а, что же ты сразу не сказал, – открывает ящик стола, вынимает конверт и кладёт передо мной.

– Ты же Артур Донов?

– Да, я.

– Твои родители сказали, что ты очень занятой человек, и поэтому они получат зарплату за тебя.

Улыбка исчезает с её лица, когда в дверь снова стучат.

– Они говорят так, чтобы я ни копейки не получил.

Я забираю конверт и прячу его во внутренний карман пиджака.

Отодвигаю защёлку и открываю дверь. На пороге стоят взволнованные родители.

– Тебя ругали? Плохо сыграл?

Отец оборачивается на маму:

– Если это правда, мы здесь всё разнесём. Наш сын идеален!

– Успокойтесь, я забрал свои деньги.

У обоих открываются рты. Такую реакцию я и ожидал.

– А, да? Хорошо. Дома нам отдашь, чтобы случайно не потратить? – спрашивает она, но это скорее утверждение и требование.

– Я их потрачу. Случайно, – язвительно отвечаю я.

– На что же, Артурчик?

Женщина выходит из кабинета, улыбается моим родителям. Те ей в ответ. Она проходит мимо и улыбки с родительских лиц сползают.

– Да на что захочу. Папа говорит я идеален, и за свою превосходную игру я куплю всё, что моей музыкальной душе угодно.

Раньше я спорил с родными, но не выходил из этих споров победителем. Моя мама сразу начинала жаловаться на здоровье. Но если я и сейчас проиграю, то всё равно сделаю по-своему.

А подучившись, перестану даже оправдываться.

Мой смартфон у родителей, поэтому к Полу иду без предупреждения. Прошло уже два дня с тех пор, как его избили, и я надеюсь, что с ним всё в порядке. Я хочу пригласить его прогуляться по магазинам.

Как-то не задумывался о жизни Пола и месте рядом со мной. И моём месте – рядом с ним. Общались и общались. Другом назвать мог, и достаточно этому бренному миру.

Он о себе многое рассказывал, а я о себе, кроме как о музыкальной карьере – ничего.

Я звоню в дверной звонок и разглядываю круглую ручку. Кто-то, возможно, наблюдает за мной из этой квартиры или из соседней, но я не узнаю о слежке. И это не про дверной глазок – это про гниль в человеческих сердцах – ты упал, а тебя сняли на камеру. Ты упал, и об этом расскажут все. Все будут знать, как ты упал. А ты уже и забудешь о том случае.

После концертов на меня накатывает волна злости. Цунами смывает внутреннее спокойствие, а лицо по-прежнему парня неженки и слабака – да и душа тоже.

А вот после поездок на машине я, наоборот, делаю то, чего раньше избегал, – улыбаюсь и смеюсь.

Противоположные друг другу занятия с абсолютно разными эмоциями.

Дверь распахивается, и на пороге появляется мама Пола в тунике до колен.

– Кто его избил, сейчас же отвечай! – вопит она на весь подъезд, разгоняя мои негативные мысли по углам.

– Здравствуйте, – бормочу я.

Не прикольно, когда на тебя орут.

– А он не сказал?

– Он сказал, что упал! Я дура, я похожа на дуру?

– Да вы что, нет конечно.

Давай, скажи ей правду: от ваших воплей звенит в ушах. Если так орать все соседи будут знать о вашей жизни. Ваш сын не рассказывает, потому что он взрослый, и сам разберётся.

Нажми на газ, Артур.

– Не кричите, пожалуйста. Голова болит. Позовёте Пола?

Сцепление выжал.

– Голова болит? – она так ошеломлена, что облокачивается о дверной косяк.

– Болит, потому что вы кричите. Ваш ор ничем не поможет.

Её щёки покрываются красными пятнами.

Плавно газ, трогаюсь.

– Может, это ты его избил?! Ты был приличным мальчиком, а так с взрослыми разговариваешь, – буравит меня неодобрительным взглядом, ставя руки в боки.