– Игра на пианино – твоё призвание. Ты станешь знаменит во всех странах. Мы будем ездить на гастроли, станем богатыми.
Мы. Мы. Мы.
А где же я. Где я, в этом механизме, построенном родителями.
– Не хочу.
Майк выбегает из колледжа и подмигивает мне, произнося одними губами: «Соглашайся».
Мама провожает его взглядом, недовольно качая головой. Ветер треплет её поседевшие волосы.
Я всю жизнь знал, что будет завтра, а что произойдёт через неделю. Но всё меняется, механизм движется к «Я», где каждый день что-то новое и неизведанное.
– Ладно, я сыграю этим людям.
Мама довольна. Ну ещё бы, ведь её копилка с моими деньгами снова пополнится.
Неплохо бы уехать на два дня из дома, но я пошёл в очередной раз на поводу этих людей. Или на поводу Майка?
Он закуривает и торопится куда-то.
Отец отпускает меня
– Сегодня в десять нужно быть там. Домой, переодеваться!
– У них ночная туса?
– Туса? Что за слово-паразит!
Они ещё не знают, как я выражаюсь в мыслях.
Чёрный костюм, белая рубашка и ботинки – я сам как пианино.
Привычное стягивание головы из-за лака на волосах.
На лицах родителей довольные, вызывающие отвращения улыбки. Сколько им обещали заплатить за концерт, что они отпускают меня, а не привязывают цепями к изголовью кровати: они ещё так не делали, но я бы не удивился, проснувшись, привязанный к кровати.
Я уставший, и мне лень куда-то ехать. Но сто́ит взглянуть на отца с матерью, и я согласен на всё и сразу, лишь бы их не видеть.
– Как бабушка?
Как по заказу, их улыбки исчезают с лиц.
– Умерла, забыл? Как тебе не стыдно?
– Стыдно врать.
– Ты… Да как мы посмеем врать на такую тему?!
Мамино привычное состояние настолько обыденное, что, когда она оседает по стене на пол, держась за сердце, я не придаю этому значения.
Попытки манипуляций с её стороны имелись разнообразные. Как-то она упала в обморок, с длинным, стонущим вздохом. Я был подростком, но тряс её до истерики, а потом падал в обморок рядом с ней.
Спустя три года у меня открылись глаза на те ситуации. Лёжа на полу, в обманном беспамятстве, она охала и ахала. А я не слышал из-за собственного крика.
– Опять матери плохо. Из-за тебя, подонок!
Отец выпрямляется и, опустив глаза, чтобы лучше меня видеть, пытается произвести впечатление вожака.
– Ударишь? На концерт с синяками я точно не пойду.
А вот и мама очухалась:
– Не надо, Артурчик ошибся.
Мне хочется зарычать на них, как чокнутый. Встряхнуть обоих. Искоренить эгоизм их желаний из души. Но они потеряны. Для меня в новом будущем их нет.
– Я пошёл.
Поправляю рукава пиджака, натягивая до запястья. Пока родители отвернулись, прячу новый смартфон в карман. Рискованно, но он мне нужен, на всякий случай.
Мать встаёт, стряхивает с розового платья несуществующую пыль. Поправляет причёску.
И куда она так вырядилась.
Идём к дому незнакомцев вместе. Бок о бок. Родители треплются о своём, я молчу.
Дорога знакомая. Впереди показывается «Honda Civic» в мутном свете ламп. Надпись на заднем стекле наполовину стёрлась. Родители даже предположить не могут, чем я занимаюсь в свободное время.
Дом Майка.
В туманном видении вижу смеющегося Майка и себя.
«Соглашайся».
Это розыгрыш? Моих родителей одурачили? От людей из колледжа можно ожидать чего угодно. Они не разделяют хорошее и плохое.
– Откуда вы узнали про этот званый вечер?
– Мне позвонил мужчина, и рассказал, что важным людям нужен молодой пианист. Два дня за…
