Она все понимала правильно, но почему-то поступала не так, как велел ей мудрый внутренний голос.
– Я работаю с тобой уже восемь месяцев – дважды в неделю делала массаж, хотя в первый раз…
– Что в первый раз?
– Был секс.
– Был секс?
– Ну, как секс? Он был оплачен, но ты… Ты не был готов.
Мелани старалась выражаться осторожней, зная, как чувствительны ее клиенты к этой теме, однако Донована эта тема, казалось, не интересовала.
– Деньги поступали? – спросил он.
– Регулярно, – ответила она.
– А другие услуги?
– Бассейн чистил Лори, но не сам – он только за роботом приглядывал. Порядок наводила «хилси-пятнадцать», это машина клиринговой компании. Продукты доставлял Смолли. Он пытался меня клеить, однако я знала, что он синтетик, поэтому посылала дурака подальше.
– Почему? – задал Донован детский вопрос.
– Синтетик не имеет собственного счета, хотя эмулирует человеческие желания. Какой смысл с ним трахаться?
Клиент вздохнул.
– А как можно узнать, почему перестали поступать деньги? – спросил он.
– Ну, первое, что приходит в голову, – зайти в банковский аккаунт. У меня там все по полочкам – кто прислал деньги, кто – нет. Ты, например, нет. За три раза, теперь.
– А у меня в доме есть компьютер?
– Ты прикалываешься, что ли? – спросила Мелани и нервно хихикнула. Этот парень был ей симпатичен, однако, случалось, даже очень симпатичные бросались на нее с упаковочными ножами.
– Что значит «прикалываешься»?
– У тебя два терминала. Один здесь, на первом этаже в гостиной, а другой наверху – в студии.
– В студии?
– Да.
– В студии, – повторил Донован, и это слово показалось ему каким-то изысканным. – Наверху. Тут что, есть второй этаж?
– Второй и еще небольшой антресольный.
– А зачем он нужен?
– Не знаю. У вас, богатеев, собственные причуды.
Донован показал на дверь и уточнил:
– Гостиная там?
– Там, – кивнула Мелани и, следя за тем, как неровно движется клиент, снова взвесила, стоит ли сейчас ретироваться или подождать еще. Интересно же, что он будет делать. Ну и еще – вдруг удастся вернуть свои деньги, а то и продолжить с ним работать? В конце концов, на выезде она сама определяла интенсивность труда, а в стационаре приходилось пахать безостановочно, отчего потом болели бока от нахватанной чужой боли.
Донован сел за терминал и положил руки на устройство ввода.
– Странные какие значки, – заметил он, несмело водя пальцами по клавиатуре.
– Чем же они странные? – спросила Мелани, приблизившись. Любопытство заставляло ее быть смелее.
– Не знаю. Непривычные какие-то. Простые, что ли.
– А почему вы так тихо говорите? Почти шепчете?
– Я… боюсь, что снова включится не тот регистр… Я пока не уверен, что могу контролировать себя…
Мелани кивнула и невольно коснулась затылка, где теперь была заметная шишка.
Донован дотронулся до одной клавиши, потом до другой. А затем до целого блока, и монитор ожил, картинка задвигалась.
– Наверное, вы умеете это делать, – предположила Мелани.
– Да. Как будто я начинаю что-то чувствовать… – согласился клиент, и его пальцы стали двигаться увереннее. Потом все чаще он начинал задействовать целые командные блоки вместо одиночных знаков.
– О, да вы преуспели в этом, сэр! – невольно вырвалось у Мелани, когда Донован вскрыл код не понравившейся ему программы и, что-то там быстро поправив, лишь на мгновение задумался и сказал:
– Я забыл вторую комбинацию…
– Что?
– Не могу вспомнить комбинацию записи результатов редактирования. Ничего страшного, пойду в обход.
