О черт…
Еще пара толчков, и я…
Но все происходит неожиданно даже для меня, когда Ваня сильнее подается бедрами и надавливает мне на клитор. Взрываюсь, задыхаясь от такого огромного пласта эмоций. Сильнее цепляюсь за плед. Меня аж трясет! Не может быть, чтобы я не разучилась, но, оказывается, с оргазмами, как с велосипедом — один раз научишься, всю жизнь помнить будешь.
Тем более, с тем, кого знаешь так хорошо, а я его знаю наизусть. Знаю, что когда он утыкается лбом мне в лопатку — это означает, что он сам близок, знаю, что когда он рычит — осталось совсем чуть-чуть, и снова жалею.
Мне так хочется чувствовать его в себе, я так по нему соскучилась…Но я знаю, что все кончится. И также знаю, что все это — морок. Если он на миг допустил слабость — она ничего не значит. Он меня никогда не простит, никогда не примет и никогда не полюбит больше. Я ему противна. Ненавистна. Возможно, алкоголь и в его памяти оживил ту милую девочку из прошлого, которой больше нет?
Наверно, так и есть.
После того как Ваня последний раз входит в меня с большим напором, после того как его перестает потряхивать, стоны сменяются правдой:
- Я тебя презираю, сука, - хрипит мне на ухо, снова сжимая волосы грубо, - Если бы ты только знала, насколько сильно, черт возьми!
Он отталкивает меня, как что-то мерзкое, поднимается, а я замерзаю без его присутствия и будто уплываю в открытый океан без своего якоря — веса его тела на себе.
Без него я скитаюсь уже который год.
Это состояние потерянности, ненужности, вечной мерзлоты…его почти так же больно принять обратно, как больно было пять лет назад. Но это моя реальность. Моя, понимаете? У меня просто нет другого выхода.
Пока он одевается, я тоже медленно сажусь, стараюсь прикрыться руками, а потом смотрю себе между ног. По бедрам бежит что-то липкое…
- Завтра получишь таблетку, - холодно, с пренебрежением чеканит Ваня, - Мне на хрен дети от тебя не нужны, я скорее сдохну, чем на это пойду!
Но это не его сперма. Точнее, не только она. Яркая кровь остается на кончиках пальцев, и я не знаю…сказать? Наверно, мне надо ему об этом сказать, да? Я не успеваю ровным счетом ничего оценить — Ваня разворачивается к двери, сейчас уйдет, и этого я допустить не могу.
Так понимаю, что жить я действительно хочу и хочу сильно, потому что с губ срывается совсем тихое.
- У меня кровь…оттуда…идет, Ва…
Осекаюсь на его имени только, оно меня в себя, собственно, и приводит. Черт! Может быть, и не стоило, а? Надо было промолчать. Само бы прошло…
А если нет? Если он мне что-то повредил и к утру я истеку кровью?
Это меня пугает настолько, что я в панике вскидываю взгляд и упираюсь в раскаленный столб огня и дыма.
Кажется, еще секунда и он действительно вспыхнет, так сказать, де-факто. То есть не для красивого словца.
Черт…надо было действительно молчать…Его взгляд тяжёлый, давящий, лишающий возможности дышать, и пусть он меня им раздирает каких-то пару мгновений, но чувствую я их, как вечность.
За тем следует громкий цык.
- Иди в душ. Не пройдет, поедем к врачу.
Все.
Дверь сильно хлопает, а я кляну свое тело за то, что оно подкидывает ему проблем.
Вечная, ходячая неприятность. Думаю, что он и сам жалеет, что когда-то оставил на моем запястье свой номер телефон. Вздыхаю. Чего жалеть-то теперь, да? Все уже сделано.
Встаю, но прежде кое-как расстегиваю ремешки на босоножках, которые откидываю подальше. Плетусь в ванну. У меня она своя, и это благо — выйти сейчас за дверь кажется мне невероятным испытанием, как по раскалённым углям пройтись. К этому я не готова, поэтому умоляю свое тело перестать.
