Распни Его - страница 3

У автора нет вымышленных героев, и приписываемые им мысли и мотивы являются в понимании Позднышева прямым результатом их последующих действий, повлекших за собой цепь тех или иных событий в малом и большом масштабах. Это важно помнить, сталкиваясь с авторскими «подумал» или «пронеслась мысль», – то, чего по существу невозможно знать, однако возможно предположить.

Многие сцены на протяжении действия уже были ранее описаны в воспоминаниях его современников, увидевших свет за рубежами России, и знающему человеку сравнительно легко догадаться, какие из источников использовались автором в ходе написания тех или иных сцен романа. Не углубляясь в эту поистине массивную библиографию, нам достаточно здесь лишь просто констатировать этот факт.

Язык произведения может показаться современному читателю чрезмерно вычурным, вобравшим в себя порой ненужные в подобном произведении пафос и церемонность, что хорошо в написании популярных брошюр для нижних чинов, но излишне в большом прозаическом произведении, каковым является роман «Распни Его». В этом смысле можно сказать, что повествованию, с одной стороны, не хватает естественности и простоты, а с другой – порой оно отягощено публицистическим задором, не признающим сомнений или возражений. Здесь, думается, стоит встать на защиту автора, ибо его искренняя любовь к Государю и достаточная осведомленность по роду службы в общем положении дел в империи, приведшем к цареубийству, несомненно, довлеют над художником и хронографом, изображающим масштабное многоплановое полотно русской истории.

Выводы, к которым автор подводит своего читателя, вероятно, верны и почти неуязвимы для критики: бушующее политическое болото русского парламента, равнодушие одних и корысть других обрекли властелина огромной империи и его семью на постоянное одиночество и последующее заклание при традиционно безмолвствующем народе. Увы, все недавние опубликованные в той или иной форме книги, переосмысления событий марта 1917 – июля 1918 года, свидетельствуют именно о таком ходе событий.

Автор не опередил свое время. Он всего лишь живописал и рядом сцен вполне художественного свойства (едва ли все они были таковыми в реальности) воплотил на бумаге контуры великой исторической катастрофы ХХ века. Книга при его жизни, однако, так и не стала бестселлером, ибо сведущие в этом вопросе современники и так знали достаточно о личности Государя и последнем годе его жизни, а малосведущих отталкивала прямолинейность авторских суждений и безапелляционность мнений в оценках лиц и событий всех еще ясно памятных лет. Можно лишь утверждать, что книга генерала Позднышева оказалась именно той лампадкой пред образом Царя-Мученика, которая когда-нибудь должна быть зажжена людьми из уходящего поколения, в чьей памяти были живы многие картины тридцатичетырехлетней давности. Вместе с тем это был вызов либеральным посылам об анахроничности империй, о «воле народа» к демократическим переменам, о неспособности Государя к принятию своевременных и важных решений и прочим мифам, бытовавшим не только в Стране Советов, но и в среде русской эмиграции.

И все же труд Позднышева оказался весьма своевременным и по-настоящему «народным», в доступной форме повествующий о том, что дóлжно было помнить русским людям про своего Государя. Жанр романа выигрывал здесь еще и оттого, что облекал в художественную форму исторические факты, оживляя их и придавая им практически кинематографическую форму. Можно допустить, что если бы по роману кто-либо решил поставить кинокартину, то таковая бы имела несомненный успех, возможно, куда более значительный, чем малотиражное авторское издание «на свой счет»… Впрочем, величие замысла потребовало бы непредвзятого прочтения материала, исключительного внимания к фактам и историческому фону, соответствовавшему различным этапам жизни последнего Государя, чего нельзя, разумеется, было бы ожидать даже от весьма крупных кинофабрик тех лет – голливудских студий или французской «Пате»… В Советской стране, разумеется, подобный фильм в эту пору был бы просто немыслим. В скобках заметим: как едва ли мыслим он и в наши дни.