– Захари, у нас может быть зацепка, – оптимистично заявил Писториус.
Клеман посмотрел сначала на него, потом на Уилсона – и кивнул, приглашая продолжать.
– Флорентийский монстр, – поспешил объяснить психиатр, – серийник из Тосканы, поклонник Боттичелли, делал из тел подобие картин, орудовал в восьмидесятых-девяностых.
Клеман все еще молчал, держа в одной руке ручку, в другой – бумаги.
– Есть психиатр из Балтимора, он может рассказать про него, – добавил Уилсон.
«Балтимор, Мэриленд, Соединенные Штаты Америки, – уже рассуждал мысленно Клеман. – Другое государство, ведомства с хитрыми законами, в каждом штате свои правила… И уж слишком много профайлеров».
– Как хорошо вы знаете его? – спросил детектив-инспектор. – Ему можно доверять?
– Его зовут Лукас Гаштольд. В его экспертизе и профессиональной этике я уверен. Он сотрудничает с ФБР как консультант, не знаю, в плюс это ему или в минус. Если спрашивать его слишком абстрактно, может сделать вид, что сильно занят… – Уилсон не лукавил. – Если посвящать его в детали, надо предусмотреть, как это сделать конфиденциально.
Еще один психиатр – да еще и консультант ФБР! Скоро все вокруг рехнутся – и это будет уже похоже на целый психиатрический заговор.
– Все официально, – отрезал Клеман, – и строго через участок. Никакой самодеятельности. Пусть подпишет соглашение о неразглашении и консультирует.
Уилсон сомневался, что Гаштольд пойдет на такие формальности – где под каждым словом нужно расписываться прежде, чем это слово произнести. Клеман тоже сомневался, что кто-то в участке вообще еще соблюдает формальности – но рамки, если они есть, все же, держат систему на себе и собирают ее внутри себя воедино, особенно когда после решения задачи в беспорядке более нет нужды.
– Да, сэр. Свяжусь с ним сейчас, – заверил его Уилсон. – Будем держать в курсе.
Доктор Гаштольд,
вам пишет доктор Виктор Уилсон, профессор Имперского колледжа Лондона, на данный момент судебный психиатр-консультант при департаменте полиции Уайтчепел.
Департамент полиции Уайтчепел просит вас оказать содействие и проконсультировать по вопросам о Флорентийском монстре и категории преступников, проявляющих патологический интерес к искусству и Ренессансу в частности.
Вам удобно будет связаться по телефону? Мои контактные данные вы найдете в письме.
С наилучшими пожеланиями,
доктор медицины, доктор наук, профессор, психиатр-консультант Виктор Уилсон.
Уилсон решил связаться с Гаштольдом по электронной почте – как это принято для начала официального диалога. Тот обязательно проверяет письма хотя бы пару раз в день – потому что ведение переписки с рецензиями на чужие труды – часть рутины практикующего врача и респектабельного ученого.
– Должен сказать, – говорил Эд, – я даже завидую. Меня и в лучшие времена не воспринимали всерьез на таком уровне, – он задумался и вздохнул. – Но я полагаю, я занимаюсь тем, чем должен.
Уилсон уже закончил с посланием Гаштольду, оставив компьютер на столе Дарио в общем офисе, и вернулся в кладовку к Писториусу.
Доктор Уилсон ответил не сразу.
– Он хорошо знает, что нужно людям. Людей не интересует маньяк, их интересует образ исключительности и ощущение сопричастности к чему-то элитарному. Клиенты доктора Гаштольда – мэрилендская богема, им надо подать под соусом и с вином – что он и делает, буквально.
Конечно же Эд все правильно делает. Он хранитель архива – а ценность вовсе не измеряется количеством голов в публике.
