Расскажи, как мне жить - страница 7

– Здравствуйте, – ответила я. Не люблю говорить людям о доброте дня и времени суток, особенно, если я не уверена в том. К тому же мне кажется это неискренним. А вот незнакомца рассматривать было интересно. Выше среднего роста, спортивного телосложения (это отчётливо просматривалось сквозь его тонкий, обтягивающий свитер). Одет он был в кожаную куртку, джинсы и выглядел весьма «мажорно». Кроме того, лицо его было красивым. Глаза голубые, нос тонкий, прямой, скулы точеные и – ни следа растительности. Зато волосы длинные, светло-русые, убранные в хвост. И самое интересное, что всё это ему необыкновенно шло. Полностью завершённый образ стильного молодого мужчины. Хорош, одним словом! Я поймала себя на мысли, что на него было приятно смотреть.

Но этот мужчина мною интересовался мало. Гораздо больше его заботила девочка, которую он держал так крепко, словно боялся, что она может ускользнуть.

– Я прошу прощения, – сказал мужчина. – Вы, вероятно, преподаватель Есении?

– Нет. Я работаю в другом месте, – мне захотелось ему улыбнуться.

– Тогда каким образом вы оказались здесь вместе? – он прищурил глаза и впервые внимательно на меня посмотрел, изучая. Наметанным взглядом скользнул от головы до ног, подмечая детали. Я напряглась от этой бесцеремонности, но постаралась максимально сохранить невозмутимость. Мужчина бестактный, это очевидно, и у него, похоже, отсутствует социальный интеллект. Хорош он только внешне.

– Я отвечу вам после того, как вы представитесь, – заявила я. – И сообщите, кем являетесь для этой девочки.

Позже я объяснила себе этот выпад желанием защитить ту, которая сама обратилась ко мне за помощью. Но на самом деле мне просто хотелось ответить резко, парировать ему. Интуитивно я ощутила в нем соперника.

– Охотно! – мужчина ослепительно улыбнулся, и я подумала, что эта совершенно отработанная улыбка – часть его имиджа. – Меня зовут Глеб. Глеб Карамазов, – добавил он. – Я являюсь отцом Есении.

«Вы ведь любите говорить правду о других –

почему же не любите слышать правду о себе?»

М. Митчелл «Унесённые ветром»

Дом, в котором я живу, расположился недалеко от места моей работы. Это очень удобно, так как можно ходить пешком. А если пользоваться общественным транспортом, придётся затратить больше времени. Центр города почти всегда в пробках.

Мой маршрут проложен по прямой. И первое, что я встречаю на пути, это кофейня. Не помню случая, чтобы я не зашла в неё после работы. Здесь варят отличный цитрусовый раф. Несколько лет назад в городе впервые проводился Фестиваль кофейной культуры. И я, как истинный кофеинозависимый психоаналитик, воспользовалась этим, чтобы познакомиться с вариациями моих любимых напитков. Тогда же открыла для себя эту кофейню. Тогда же попробовала и навсегда полюбила цитрусовый раф.

На подходе к дому я сворачиваю в небольшой проулок. Таким образом, путешествие моё занимает всего пятнадцать минут. И за это время я успеваю поразмыслить о том, что произошло за день и вспомнить наиболее яркие события, впечатлившие меня, приправленные уютным кофейным ароматом позднего вечера.

В этот раз думала о Есении и её странном спутнике, назвавшемся отцом. В том, что он вряд ли может им быть, я почти не сомневалась. Есения говорила, что у неё есть отчим. Вот это больше похоже на правду. Слишком молод он для того, чтобы быть отцом семнадцатилетней девочки. Хотя вполне мог её удочерить, если родного отца нет. Но Есения об этом умолчала, а мне спрашивать не хотелось ровно до того момента, пока я не познакомилась с её отчимом и не увидела воочию, что он из себя представляет. Очень интересный тип и очень неоднозначный. Внешне – лоск с головы до ног. Отрепетированные жесты, безупречная мимика, пижонский стиль и безукоризненная до тошноты демонстративность. Конечно, времени для подробного осмотра мне не хватило, но первого впечатления уже достаточно, чтобы набросать его портрет. А девочка боится и появлению своего отчима явно не обрадовалась. Очевидно было, что он удерживал её силой. И если бы я чрезмерно прониклась этой историей (в которой для меня пока слишком много белых пятен), то могла бы вмешаться. Но делать этого не хотелось. Не представляю, какую роль я могу во всём этом сыграть. Я – психотерапевт, но я не педагог, не воспитатель и не работник социальной сферы. Моя позиция – сторонняя.