Расскажи мне что-нибудь хорошее. История о маленьких ежиках и необыкновенном спасении дельфина Каси - страница 4

Загадывать было невозможно, оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

Именно в эти трудные дни ожидания Даниэле сказал мне:

– Массимо, мы ведь не дали ей имя! Как мы её назовём?

Я почувствовал себя разбитым.

– Да, – ответил я. – И то верно, – на ум интуитивно пришло подходящее имя: – Казимира! Назовём её Казимирой.

До сих пор не понимаю, почему выбрал именно это имя, с которым меня ничего не связывает.

Через несколько дней я нашёл его значение: «Несущая мир». Звучало как благословение. Тогда я понял, что это имя как нельзя лучше подходит нашей ежихе. Она принесёт Даниэле мир! Вот почему именно он её обнаружил: Казимира – его шанс почувствовать себя полезным, иметь возможность дарить любовь тем, кто в ней нуждается, и наконец понять, что он тоже её заслуживает! Мне казалось, что пазл сложился: это имя было подтверждением и наглядным доказательством того, чем мы в Центре занимаемся.

У Казимиры были такие же большие и выразительные глаза, как у Даниэле. Она тоже была ранена и нуждалась в поддержке и понимании.

Даниэле звонил каждый день и вскоре пришёл лично, чтобы увидеть Казимиру своими глазами. Мне было приятно видеть, что он нашёл в Центре своё место.

К сожалению, происходящее в Центре было лишь малой частью его жизни. Бедняга постоянно поддавался искушению обратиться к привычным лекарствам, чтобы успокоить страдания души. Он начал просить у меня денег, но я, догадываясь о его истинных намерениях, всегда отказывал.

Я не хотел быть соучастником его зависимости и сердился.

– Тебе нужно заботиться о себе и своём здоровье, – твердил я ему. – Иначе рано или поздно это кончится плохо. Помощь животным – хороший путь, но, чтобы идти по нему, необходимо прилагать усилия.

Он слушал, опускал взгляд и молчал. В такие моменты я чувствовал себя беспомощным. Мне хотелось ему помочь, но помогать животным выходило гораздо лучше.

Шли недели, месяцы. Из-за инфекции у Казимиры развился парез в спинной мышце: он не позволял ей сворачиваться и сделал её искалеченной на всю оставшуюся жизнь. И всё-таки благодаря заботе Даниэле она шла на поправку.

Притом что у него так и не получалось совладать со своими демонами.

Затем наступила пандемия. И это, вероятно, стало поворотным моментом.

Из-за первоначальной жёсткой изоляции парень больше не мог приходить в Центр. Наше общение угасало. Однажды ночью он написал мне с просьбой одолжить денег. Я сухо отказал. После этого наше общение прекратилось окончательно.

Однако каждый раз, когда я брал Казимиру на руки, гладил её или нашёптывал ей подбадривающие слова, мне казалось, что я разговариваю с Даниэле: как будто я пытался поговорить с ним через ежиху, преодолевая разделяющие нас тишину и расстояние. Возможно, это была своеобразная молитва. В глубине души я не переставал надеяться на его возвращение.

К сожалению, этого не произошло.

Я сел писать эту главу с мыслями о возможном воссоединении, но мне сообщили ужасные новости.

– Массимо, у Даниэле произошла остановка сердца, – сказала мне по телефону социальная работница. – Всё произошло неожиданно. Подумать только, ему ведь было всего двадцать три года.

Я был в горе и не мог перестать об этом думать. Казалось, всё потеряло смысл. Позже социальная работница передала мне слова, которые Даниэле сказал своей маме: «Месяцы, проведённые в Центре Массимо, были лучшими в моей жизни. Я очень хочу вернуться и продолжить ему помогать». После этих слов мне стало чуть легче.