Расскажи про меня, Игорь! Метод Шадхана - страница 33

Всем было неудобно, потому что передача продолжалась и стала заметным явлением. И в 1982-м я уже выпустил фильм, который состоял из шести новелл. Там были не все герои «Контрольной», но мы продвинулись художественно.

Нас представили к премии Союза журналистов СССР, и с тех пор и за мной, и за Волошиной тянулся шлейф авторов «Контрольной», но, наверное, больше за мной, потому что открытием передачи стали, прежде всего, дети. Этих детей узнавали на улицах. Страна (мы знали это по многочисленным письмам) была поражена, неужели у нас такие тонкие впечатлительные дети? Неужели это самые обычные дети, не отобранные всей страной? Появилась масса публикаций. Мы объясняли, что это обычный детский сад, который выбирался по единственному принципу, чтоб было близко. Что детей нам не подсовывали, что это обычная подготовительная группа 1978 года.

И хотя я был за кадром, а я разговаривал с детьми, мой голос стал важным явлением этой передачи. К чести Волошиной – часто успех разводит людей, они начинают считать, кто что сделал в программе – Волошина сразу говорила: «Да ну, причем тут я! Это, конечно, ты!» Пальму первенства отдавала. Я не соглашался и до сих пор считаю, что эта работа нас двоих. Просто, видимо, моя психологическая, психогенная система, мой подход к ребятам был действительно мой. Ведь пытались потом повторить, но мало что вышло.

Я сейчас сказал и сам услышал – «моя система», «мой подход». Резонно спросить: а в чем эта система. Я думаю, на самом деле, системы, которую можно было бы расписать по пунктам, не существует. Ребята этого случайного детского сада словно ждали меня давным-давно. Я просто отгадал потребность такую, как сейчас говорят, рынок. Потребность-то была больше всего у ребят, они как бы ждали такого человека, который придет к ним и станет разговаривать не про сказки, который поинтересуется ими, поинтересуется по большому счету, как они живут, какие у них отношения с папой, мамой, как они относятся к жизни, какими они себя видят людьми. И сами задумаются, какие они, придут к такой самооценке.

Я думаю, если это можно считать системой, то в основе ее лежала мысль о том, что дети – это и дети, и не дети. Так же, как и мы – взрослые и не взрослые. И в каждом взрослом живет ребенок, но и в ребенке – взрослый. И ребенок очень часто копирует взрослого, потому что у него пока нет опыта, нет жизненных примеров, хотя свои примеры у них были. И это одна сторона системы – отгадать такую мысль.

Второе, и это в систему трудно ввести, то чувство доверия, которое позволило отделить их интересы от псевдо-интересов автора, в основе которых лежит желание продемонстрировать себя в разговоре с детьми. Но здесь был истинный интерес, и они это прекрасно понимали. Ведь разговоры с ними и меня учили многому.

Могу привести пример. Разговариваю с каким-нибудь мальчиком, а он очень долго думает. Но ведь я режиссер, у которого в руках какие-то материальные средства – трактовое время, ограниченность съемки, фиксированная пленка, смена бригады. Дети про это не знают, а у меня пленка, которая крутится и заканчивается! В общем, было несколько случаев, когда я не выдерживал и начинал подсказывать. И я видел взгляд очень сердитый: «Я совсем не это хотел сказать». Совсем не это он хотел сказать, хотя мне казалось, я подсказываю верно. Очень разочарованный взгляд! И я научился молчать, молчать и ждать. Но не просто молчать и ждать разочарованно, а как бы