– Так точно, понял, товарищ старшина! —ответил Сидоров, хотя какая радость, если скулы сводит от ненависти.
Старшина вышел и снова зашел. Сидоров опять четко отрапортовал, но потом кинул на пол шапку, сотворил улыбку до ушей, раскрыл объятия и заорал: -Старшина, твою мать! Как я рад тебя, блин, видеть!
И что? Снова получил по полной. Думаете, старшина нарочно ни за что придирался к солдатику? Просто невзлюбил? Нет, была, была подоплека. Оказывается, фамилия у старшины была Мудрак. А Ваня придумал ему прозвище, которым и называл за глаза. Не тем, что сразу приходит на ум по ассоциации, а более тонким – Хруй. Обидно, да?
Службу старшина начинал в группе советских войск в Германии, но потом его оттуда выперли после интервью с приезжим журналистом. Хватило пары перлов. Сначала Мудрак доверительно сообщил: -Все, вроде, в Германии хорошо, но вот утром проснешься, а в городе немцы!
Потом журналист впрямую спросил: -Правда, что армия делает человека глупым, безразличным, несамостоятельным и агрессивным?
– Не знаю да и знать не хочу! Пойду, спрошу у прапорщика… Или тебе по шее дам.
И очутился старшина в захолустном городке без всяких перспектив в службе. Конечно, тут будешь ко всем придираться. Но даже собственное самолюбие не потешишь – с таким прозвищем. Да еще прикалываются подчиненные.
– Товарищ старшина, -обратился как-то к нему Сидоров: -Сколько вы сможете съесть булочек натощак?
– Булочек пять.
– А вот и неправильно! Натощак вы сможете съесть только одну булочку. Для остальных желудок уже не будет пустым.
– «Какая интересная загадка!», -подумал старшина: -«Пойду, загадаю ее капитану».
Пришел к ротному: -Товарищ капитан, сколько вы сможете съесть булочек натощак?
Подумал капитан, сообщил: -Булочек восемь…
– Эх, жаль! Вот сказали бы «пять», я бы вас так подколол…
Кстати, Сидоров и с командиром роты сталкивался, обретая неприятные последствия.
Брел он как-то с кухни – грязный, мятый, в масляных пятнах. Навстречу попался капитан.
Увидав такого подчиненного, заорал: -Ты что, солдат, своего капитана в хер не ставишь!?
Сидоров, испугавшись, заорал в ответ: -Ставлю, товарищ капитан, ставлю!
И долго не видел своего начальника, пропадая в нарядах да на работах. А встретил на полигоне в ходе учений. Построил командир свою роту, стал вальяжно расхаживать взад вперед и толкать речь на тему – «Я из вас, раздолбаев, сделаю то, что положено», разбавляя крепкими словосочетаниями. Спросил в конце: -Какие есть жалобы?
– Меня вчера комар за член укусил, -подал из строя голос Сидоров: -Три раза кончил, пока чесался!
Солдатикам-то посмеяться хорошо, а у командира роты чуть глаза из орбит не выпали. Пошлепал он губами и еле смог вымолвить: -Рота, бегом на три километра марш…
Немудрено, что тяжело шла служба у Вани. Потому написал он домой – «Нас тут учат убирать снег да чистить картошку. Так что, если враг нападет, мы ему дорогу расчистим и жрать приготовим». И это, кстати, недалеко от истины.
Но что делать, надо служить. Вот Ваня и служил, бурча: -Солдат спит – служба идет; солдат идет – служба идет; но обидно, что солдат бежит, а служба идет; а самое обидное – у солдата стоит, а служба идет!
Последнее состояние действительно требует какого-то разрешения. И вопрос поднялся во время принятия Присяги, когда старшина заявил: -Воин имеет право целовать две вещи: отца-мать во время посещения и Боевое Знамя части!
