Вскоре, в зале был накрыт круглый стол и, когда все уселись за него, стало довольно шумно. Тоня начала капризничать, что не хочет есть. Люда стала ей навяливать жареную картошку и суп, но она говорила: «Я не хочу, не буду!» Кирилл же хорошо ел. Вера и Аня с удовольствием стали уплетать картошку с рыбой и солеными помидорами. Еще на столе были соленые грибы, огурцы, отварной кролик и утрешние оладьи, очень пышные и вкусные. Даша же отказалась есть совсем.
Василий громко рассказывал о рыбалке, о том, как они недавно ездили в деревню «Б» к его матери и, как потом возвращались обратно. Голос его сильнее всех звучал в доме. А Люда молча смотрела на него и, кажется, что она не очень была довольна веселью мужа. А может она просто устала и желала скорее отдохнуть. После выпитого домашнего пива, глаза ее начали слипаться, и она, что бы не уснуть, стала расспрашивать сестру о ее семье:
– А как, Катя, вы поживаете? Как Генка?
– Да все хорошо. Генка по-прежнему работает сварщиком. Стал, правда, чаще приходить с работы пьяным.
– Да разве Гена много пьет? – вмешалась мать.
– Бывает, и частенько, – строго сказала Катерина.
– А как у Даши здоровье? – спросила Люда.
– Да ничего, слава богу!
Василий с отцом вышли из-за стола и пошли курить на улицу.
– А у моей Тони на все аллергия: на викторию, на апельсины… У нее высыпает сыпь на теле… Я очень внимательно отношусь к ее питанию. Ничего лишнего. Тут мой Васька недавно накормил ее викторией. Я как увидела, у меня шок чуть не случился. Я ему говорю: нельзя, а он свое: что ей будет? Смотрит на меня своим бестолковым взглядом. Вот вечером сыпь и высыпала. Да ну его…
– Ай, – махнула рукой Катерина, – не обращай на это внимания. Все потом пройдет, у детей такое бывает. Надо давать все понемножку: викторию, апельсины…
– Ой, даже не знаю… Мама, ты не против, если мы у тебя с ребятишками поживем до конца лета? – обратилась Люда к матери. – Сейчас у меня отпуск, и хочется подышать свежим воздухом.
– Конечно, Люда! Я буду очень рада, – громко и радостно произнесла Фаина Марковна.
Катеринина веселость куда-то исчезла, и на лице появилась серьезная сосредоточенность. Она поняла, что ее волнения были не напрасны и, что теперь ее, итак беспокойная жизнь, станет еще беспокойней.
– Васька переночует и завтра уедет домой. А приедет потом за нами, когда я ему скажу, – продолжала Люда.
Люда работала уборщицей в детском саду и на работу приходила к четырем часам вечера, в свою смену, а до двенадцати часов она с дочерью спала и даже не провожала мужа на работу, сына в школу. Что уж говорить, даже, когда приходилось гостям уходить рано утром, она не подымалась, а мило нежилась в своей теплой постели. Гости уходили молча, не попив чаю и захлопнув за собой дверь. Это Катю всегда раздражало, и поэтому она очень редко наведывалась к своей сестре. Но ей об этом она, конечно, не говорила, а делилась с мужем своими переживаниями. И угостить гостей чем-нибудь вкусным Люда не торопилась, а наоборот все прятала и говорила, что у них совсем нечего есть, заставляя гостей раскошелиться. А лицо у нее было недовольное, с хитринкой, но белое и сытое.
А когда же она сама приезжала в гости, то все должны были благоговеть перед ней и ее семьей, это она очень любила и становилась милой, общительной да веселой. Только Катерина все помнила, но держала это в себе.
Конечно, Катерина не была жадной и скрягой, а была гостеприимной, доброй и даже прощала обиды. Но всегда отмечала и помнила добро. К Калитиным частенько наведывались гости, иногда с ночевкой. И Катя всех встречала радушно. Их небольшой, ухоженный домик с садиком и просторным двором был всегда открыт для гостей.
