Рассказы о русской культуре - страница 13

1950‐е – 1 970‐е годы – время расцвета писателей-библиофилов. Тех, кто фанатично любил книгу больше жизни, собирал долгие годы свою библиотеку – страстно, исступленно. Книга для них намного больше автора, читателя, эпохи… Ко всему этому люди шли от книги, считая сие вторичным. Всю свою душу, все свободные средства, весь жар сердца и все свободное время эти люди вкладывали в личную библиотеку. Семье оставалось не так много. Ко всему в жизни эти люди шли через книгу.

Как всегда в широком движении, здесь были звезды первой величины (всесоюзного масштаба), региональные лидеры и районные титаны. К первым можно отнести прежде всего таких известных и характерных деятелей книжного фронта, как Николай Петрович Смирнов-Сокольский (1898–1962), Владимир Германович Лидин (1894–1979), Евгений Дмитриевич Петряев (1913–1987).

В уникальной библиотеке Смирнова-Сокольского, яркого артиста-эстрадника, более 10 тысяч томов первых и прижизненных изданий русских классиков XVIII–XX веков; альманахов, рукописных сборников, рисунков. Главное дело его жизни – собирательство и библиофилия, а работа артиста лишь давала необходимые для этого средства. Ему удивительно повезло с эпохой. Ведь в XX веке в России несколько раз обрушились накопленные веками и поколениями богатейшие собрания и коллекции книг, произведений искусства, рукописей, личных архивов.

Все мало-мальски ценное перетряхнулось и перешло из рук в руки порой несколько раз. Гибель дворянской поместной культуры после 1861 года, а затем разгром дворянских усадеб, революции 1917 года и Гражданская война, великий исход русской интеллигенции на Запад и тотальное обнищание после 1917 года всех имущих слоев русского общества, Великая Отечественная война… – все это часто приводило к тому, что невероятные культурные ценности продавались за бесценок или просто отбирались у владельцев (национализировались) и выплывали на рынок в огромных количествах. Экстрима удивительно много в расчете на одну человеческую жизнь. Возьмите тот же блокадный Ленинград!

Конечно, главным бенефициаром этого тотального ограбления собственного народа стало государство. Потому-то наши музеи и библиотеки так богаты. Реквизиция! Можно брать все и у всех даром. Так что эпоха подарила невероятное счастье и удачу собирателям книг, ухитрившимся в ней выжить. Именно таким счастьем в жизни обладал сын типографского наборщика и портнихи Николай Петрович Смирнов-Сокольский. В любую другую эпоху жизни ему ни за что не собрать бы тех уникумов, что стояли у него на книжных полках. Такая книга была для него сгусток человеческой психологии и судьбы, жизни. Какие шекспировские страсти он провидел в неразрезанном первоиздании А. С. Пушкина, коллекции писем Гоголя, редчайших альманахах XVIII века!

Вот про свои любимые книги, тесно переплетенные с судьбами их авторов, владельцев, друзей и врагов – он и писал свои живые очерки в книгах: «Рассказы о книгах» (1957), «Рассказы о прижизненных изданиях Пушкина» (1962). Только гранды этого великого хобби могли себе позволить собирать первоиздания Пушкина. Именно Пушкин стал главным кумиром той книголюбской эпохи. Обожествлялось все, с ним связанное: одежда, любовницы, дуэли, перстень, пуговица, тем более – рукописи… Одними московскими пушкинистами можно было населить Арбат.

Но самым фундаментальным трудом жизни великого коллекционера стала книга «Моя библиотека» (Т. 1–2; 1969). Простой указатель этого собрания. Все типичные черты писательского книголюбства в книгах Смирнова-С окольского ярко отразились. Первое. Блестящие устные рассказы и беседы автора на эти темы были намного интереснее его печатных опусов (где автор ограничивал себя самоцензурой). Второе. Пристрастие коллекционера, жившего именно книгой, к сухой и скучной библиографии. Именно она для него ключ к книжному собирательству. Поэтому многие часы отданы составлению, упорядочению, исправлению списков книг на определенную тематику.