– Мама! Ты жива?!! – кричит Мара и бросается к матери, чтобы обнять. Но не тут-то было, Рахиль делает шаг назад, выставив вперёд руки.
– Спокойно. Страсти-мордасти оставим на потом. Сначала объясните, как вы тут оказались?
– Ксюша.
– Ну?
– Дала телеграмму.
– И что в ней?
– Немедленно приезжайте.
– И всё? Это ещё не повод срываться с места…
– Рахиль, может, вы нас в дом пустите? Дети устали, голодны и не мыты, – вступает Йоська.
– Дети? Какие дети? Я тут не вижу никаких детей, одних байстрюков!
Шестёрка с визгом повисает на Рахили, она не выдерживает их веса, падает на пол, обнимает всех поочерёдно. Сущая куча-мала. Мара с мужем втискиваются в квартиру.
Вся семейка за обеденным столом. Дети стучат ложками по тарелкам.
– У вас же нет кошерной еды! – возмущается Йоська.
– Ходи голодный, – тут же парирует Рахиль, – и потом, ты же раввин, вот и проверь еду сам.
– Мама, перестань ехидничать, – вступается за мужа Мара, – хоть ты, Ксюша, вразуми её!
– Эта задача мне не по плечу. – Ксюша выходит на кухню и тут же возвращается с кастрюлей. – Ешьте овсянку, она без молока, только с оливковым маслом. Это-то можно?
Дети набрасываются на еду.
Интерьер.
Загородный дом Звягинцевых. Любаша разливает чай. Сергей расставляет рюмки, наливает из графина тягучую, словно патока, наливку. За столом Рахиль. Ксюша возится на кухне. Рахиль смотрит на приборы, приборов только три, рюмки тоже только три. Любаша замечает взгляд гостьи, вскакивает, достаёт из буфета ещё один прибор и кричит:
– Ксения, мы без вас не начинаем, идите же.
– Спасибо, я чуть позже, – не заходя в столовую, отвечает Ксюша.
Рахиль едва заметно, но язвительно улыбается, чуть-чуть, уголком рта.
– Рахиль Борисовна! Сначала вопрос. Можно?
– Да ради Бога!
– Вы гражданка Израиля? Только Израиля?
– Нет, у меня двойное гражданство. Пока ещё гениальная Дума не отменила, кажется.
– Тогда… Не согласились бы вы стать совладелицей акций моей фирмы?
– Что-что?
– Мы обсудили с Любашей. Вы человек, которому можно доверять, не правда ли?
– Стойте, стойте! Давайте-ка я сначала выпью вашей настойки, а то у меня в голове коловращение образовалось.
– Конечно, конечно! Мне её привезли с православной ярмарки. Волшебный напиток! – Сергей суетливо пододвигает к гостье рюмку.
Сделав несколько глотков, Рахиль ставит рюмку на стол довольно резко и так же резко говорит:
– Ха! Вы мне предлагаете стать поручиком Киже?
– ???
– Неважно. Зиц-председатель Фукс?!
– М-м…
– Сколько?
– Что – сколько?
– Ну, Серёженька, вы меня прекрасно поняли!
– 500. Долларов, разумеется.
– За каждую акцию?
– Нет, это вроде гонорара за услугу.
Совершенно неожиданно для хозяев Рахиль вскакивает, предварительно резко опустив на стол обе ладони, отчего приборы подпрыгивают, графин и рюмки звенят. Чай из чашек расплёскивается. И Рахиль смеётся, долго и почти до слёз.
– Ксюша! Немедленно сюда! – кричит Рахиль, отсмеявшись.
– Ну?
– Ты слышала?
– Нет. Но я же тебе говорила, что у них есть предложение, а ты, как всегда, не дослушала.
– Давно я так не веселилась.
Любаша и Сергей мрачно молчат. Потом Сергей вздыхает:
– Каковы ваши условия?
– Зачем вам это – не спрашиваю, но кажется, догадываюсь.
– Могу объяснить.
– Не надо, Сергей. Лишнее.
– Вы отказываетесь в принципе? Можем удвоить.
– Мы не на базаре.
– Хорошо, изложите ваши условия.
– В письменном виде, нотариально заверенные?
– Ну, Ксения, ваша сестра и язва!
– Да что вы говорите? Не может быть! – явно развлекается Ксюша. – К тому же мы не родственники.
