В комнате жены тихо, горит настольная лампа. Егор входит, наклоняется к женщине – она лежит, вперив недвижные, словно бы мёртвые глаза в потолок. Сон наяву.
– Вставай.
Женщина послушно поднимается. Все движения механические, в них нет обречённости, но нет и силы.
Егор протягивает ей пачку бумаг:
– Подписывай здесь. Теперь здесь. И здесь. Умница. А теперь оденемся и причешемся. Скоро гости придут.
– Гости придут… – без вопроса и восклицания, послушно тянет к Егору руки. Егор одевает жену. Причёсывает щёткой, собирает жидкие волосы в пучок, закалывает шпильками. – Красивая девочка.
– Девочка, – словно эхо.
Звонок в дверь, Егор выходит, возвращается с двумя санитарами. Жена Егора смотрит на них, глаза её оживают.
– Не надо, – шепчет она.
– Надо, девочка, мне надо.
Жена Егора сникает, словно все силы растеряла от произнесённых двух слов, покорно даёт себя вывести из комнаты.
Егор остаётся один в квартире. Он бродит из комнаты в комнату, шаркая по-стариковски ногами. Входит в кухню, зажигает свет, достаёт из холодильника бутылку водки, наливает полный стакан, выпивает, медленно цедя – так воду пьют. Звонит телефон. Егор поднимает трубку:
– Да? Здравствуй. Нет, всё хорошо, – у него уже слегка заплетается язык, но он ещё держится, – потом, Сергей, всё потом. В офисе.
Положив трубку мимо телефона, Егор вдруг падает головой на кухонный стол. Опьянение обрушивается на него. Тишину дома нарушает только гудок «занято», трубка валяется рядом с аппаратом.
Натура.
Салон машины. Егор стоит в пробке на Садовом кольце. Звонит телефон.
– Да? Хорошо, что позвонили. Я и сам собирался. Когда мне ждать статью? Гонорар по выходу. Вы мне не доверяете? Но мы же договорились: деньги для газеты вам выданы, а за ваш труд по выходу. Через неделю одна, на следующий день другая? Прекрасно. Встретимся в том же месте после вашего звонка. Счастливо, Марина.
Джип Букашкина припарковывается возле офиса. Охранник приветствует хозяина. Букашкин, помахав в ответ, быстро взбегает по лестнице.
Интерьер.
Кабинет Сергея. Входит Букашкин.
– Наконец-то! Ты не появлялся на работе почти месяц. Что случилось?
– Дочь отправил за границу. Жену – в больницу.
– Помощь нужна?
– Нет. Ну, как? Надумал выкупить акции?
– Да.
– Чудненько!
– А чем ты-то займёшься, если не секрет?
– Уеду.
– А-а, понятно.
– Ладно, я пошёл – кое-что подчищу, кое-что закончу.
– Стой! Пока ещё ты в деле, пока отвечаешь за свой сектор. У меня парочка вопросов. Первое: задержки в Польше с тарой и с эссенцией почему? Ведь это твоя епархия. Второе: ты задолжал работницам, экспедитор приехал из совхоза, бабы грозятся уйти.
– Да куда они денутся-то без паспортов? До первого милиционера? Работают из рук вон плохо, медленно, мигранты, едри их в колено!
– Нравится тебе, Егорушка, людей раком ставить! Все работают плохо, соображают медленно и вообще.
– Да ладно!
– Нет, не ладно!
– И чего кипятишься? Станешь полновластным хозяином, вот тогда и облизывай своих подчинённых. Они тебе мгновенно на шею сядут. А наш народ плётку только и понимает.
– Ответь мне – почему не проследил за польским сектором?
– Ну, сбои у всех бывают. Янек напортачил.
– А ты вроде как не при чём?!
– Отстань, – Егор повернулся на каблуках и вышел, но вернулся, приоткрыв дверь, бросил: – на когда нотариуса вызывать нашу сделку оформлять?
– Что-то ты больно спешишь.
– Тошнит меня от этой Москвы, от всего. Спешу к дочке.
