– У нас хозяин не такой, – спорит золотозубая.
– То экспедитор к вам ездил, а я первый раз.
– Деньги привезли? – мрачно бросает женщина в платке.
– И деньги, и паспорта.
– Увольняете?
– Лавочка закрывается.
– А что же нам теперь?
– По домам, полагаю.
Егор вынимает два конверта с деньгами и паспорта. Женщины совсем не рады, даже зарплате не рады. Золотозубая плачет, её «товарка» мрачнее тучи.
– Собирайтесь. Чтоб через полчаса духу вашего не было.
Женщины торопливо прячут деньги и документы. Как только всё это надежно исчезает в глубине одежды, женщина в платке оскаливается, обнажая зубы – что-то хищное, неукротимое в ней проступает:
– Подлюка гнойная, – шипит она, – у нас дети, думаешь, я вкалывала, чтобы ты богател? – достаёт из-за пазуха конверт с деньгами, торопливо пересчитывает тощую пачку. Гони ещё пять тысяч! Иначе в ментовку сообщу, чем ты тут занимаешься.
– Давай. И не забудьте рассказать, как в Москву попали и сколько без регистрации жили.
– Убью, – шипит сквозь стиснутые зубы та, что в платке, бросается к Егору.
Прямо ей в лицо – дуло пистолета. Женщина приседает. Егор направляет дуло женщине в висок. Золотозубая охает, хватает подругу за плечи, оттаскивает её, причитая:
– Миленький, хорошенький, не надо. Мы сейчас, сейчас.
– То-то мне, – Егор ухмыляется, – вон отсюда!
Женщины бросаются в свой закуток, сгребают с нар, на которых обычно спали, свой жалкий скарб. Егор спокойно наблюдает эту суету.
Чёрная слякоть на дороге. Оскальзываясь, спешат по ней женщины. Егор стоит, расставив ноги, мрачно глядит им вслед, помахивая пистолетом. В какой-то момент кажется, что он выстрелит женщинам вслед. Но – нет, прячет оружие в карман.
69. Интерьер.
Кафе. Через окно бульвар, машины, еле ползущие мимо, привычная в этот час автомобильная пробка. За столиком журналистка Марина и Егор Букашкин. Марина, как и в то первое посещение этого кафе, ест быстро и жадно. Егор смотрит на неё, с лёгким презрением кривя рот.
– Как быстро вы сумеете протолкнуть материалы в печать? – спрашивает Егор.
– Неделя, максимум 10 дней, – отвечает Марина с набитым ртом.
– И речи быть не может. Через три дня…
– Существует обычный технологический цикл выхода газет.
– Даже за очень большие деньги?
– За какие?
– Удвою гонорар.
– К чему такая спешка?
– Так надо. И не обсуждается.
– Попробую. Но не гарантирую.
– А не успеете, останетесь без единой копейки.
Марина вздыхает, с сожалением ли по поводу угрозы остаться без копейки, или из-за того, что на тарелке не осталось ни крошки, понять трудно. Она откладывает вилку и нож, допивает до капли воду из высокого стакана.
– Кофе?
– Нет, пожалуй, пойду. Рукописи будут готовы завтра к середине дня, будете проверять?
– Естественно.
Марина встаёт, не прощаясь. Шагает к выходу, крепко опираясь на низкие каблуки, этакий солдат в юбке на плацу. Егор смотрит ей вслед с тем же выражением презрения.
70. Интерьер.
Квартира Егора Букашкина. Квартира вычищена и вылизана. Единственное напоминание о жене и дочери – кукла в кружевном платье, посаженная на книжную полку. Егор сидит в кресле и напряжённо смотрит на куклу. Потом встаёт, берёт игрушку с полки, бросает её на пол и топчет ногами. Дикий танец, безумная и беззвучная пляска. Раздаётся звонок телефона, Егор застывает в испуге. Будто ждал этого звонка и теперь страшится. Медленно подходит к аппарату, поднимает трубку:
– Да?
На другом конце провода говорят очень громко и взвинчено:
