Что не поделят между собой – так стрелять начинают. И никто ничего – все шито-крыто.
Меня вон в больнице чуть не зарезали, добрые люди подсказали сюда ехать. А сколько я там намаялась!
А у них и больницы свои, дворяне и графы нашлись. Из того же села, но видишь, хорошо большое начальство принимал – с девочками, охотой, столами, едва выдерживающих наваленную на них еду.
Мать от одного подлеца и ребеночка понесла, он умер потом. Синий был – страх!
– Ты какие-то ужасы рассказываешь.
– Такая жизнь у нас, что я тут могу поделать?
– И все-таки, за что убили Якова, за что, как ты говоришь, убил его родной брат?
– Да не родной он ему вовсе, а сводный – мать одна, а отцы разные. А убил из-за наследства.
Прабабушка ихняя еще в царские времена дворянкой была, три села имела. Муж ее был по морской части, чуть ли не адмиралом.
Очень богатые были. Оставили столько своим детям, что еще три века, не работая, можно жить в свое удовольствие. Но самое главное – закопали. Говорят, огромный такой сундук, набитый золотом и кольцами дорогущими.
И эта карта, где закопали, якобы утерялась. И ее ищут, все родственники думают, что она как раз у Якова и была.
Михаил, актер тутешний, часто приезжал к Якову, они много пили и ругались. Делили богатство. Якобы тот сундук был раскопан и поделен. А всем остальным родственникам дулю под нос.
– Получается, что родственники как раз и должны были убить вашего Якова, какой резон делать это киевскому брату?
– Как же – резон самый настоящий. Он и возвращает себе пол сундука, а потом сколько у него недвижимости – у Якова этого? Жуть!
* * *
Мирославов пришел в середине недели и сразу почувствовал изменение в атмосфере палаты. Майя могла выходить, они спустились в холл. Майя похвасталась буфетом, строго-настрого приказала не приносить огромных посылок. Во-первых, не та теперь обстановка, во- вторых, есть хороший буфет.
– А что у вас произошло в палате, на меня прямо холодом задуло? – спросил Мирославов, когда они уселись в холле на кожаном топчане.
– Интересное совпадение, а может, даже не случайное, – начала Майя. – Оказывается, Валя, девушка на крайней койке у стены, живет в городе, что и брат Демова Яков. Его, как и жену актера, тоже убили.
– Стоп, – резко повернул лицо к жене Мирославов. – Теперь подробно.
И Майя рассказала, как могла, подробно, что узнала от Вали.
Мирославов внимательно слушал, не перебивал.
– Ты все хорошо запомнила, у тебя прекрасная следовательская память, могу тебя взять в помощники. Информация интересная. Она сформировала мою командировку. Придется тебе недельку поскучать без меня.
* * *
Город погибал от жары. Ни ветерка. Духота, словно всунул голову в печь.
Мирославов добрался до гостиницы и, войдя в номер, тут же разделся и пошел в ванную.
Из крана выпало две ржавых капли. На этом мытье закончилось. Мирославов позвонил дежурной по этажу. Та улыбнулась в трубку, сказала, что у них в подвале есть аварийный водопровод.
Ничего не оставалось делать, как идти в подвал, в полутемную сырую комнату со скользкими поддонами и немытым тысячу лет полом. Грибок заработать тут, что плюнуть. Но вода была холодной. Видно, из скважины. Мирославов простоял под душем полчаса.
Когда вернулся в номер, включил кондиционер, который начал издавать храпящие звуки. Солнце палило прямо в окно, если выключить этот рычащий ящик, в легкие будет попадать только гостиничная пыль. Вон она светится в солнечном столбе.
