Расстройство личности - страница 6

–  Так ты расскажешь, что с рукой? – Спросил Рой.

Он сегодня не выглядит воодушевленно и так радостно. Он думает, что это его состояние наоборот меня будет ранить.

–  Я не знаю с чего начать. Попробую вкратце описать, – упуская все незначительные детали, воспоминания о детстве, я попытался ему рассказать тот день. Я не ждал какой-то поддержки и сочувствия от него.

–  А терапевт что?

–  Прописал новый рецепт и сказал приходить на терапию.

–  Тебе же правда терапия помогала тогда, – взволновано ответил Рой.

–  На терапии я не чувствовал себя собой.

–  А сейчас чувствуешь?

–  Нет, – очень тяжело осознавать это.

Я боюсь признаться самому себе, что терапия помогала. Но я не хочу чувствовать себя больным. Не хочу говорить кому-то, что хожу на терапию, пью таблетки. Я хочу быть как все, чувствовать себя собой. Я боюсь, что будет как в детстве. Ребята узнали про мой первый поход к психотерапевту и начали высмеивать, говорить, что мне пора в психушку. Я тогда умереть хотел, лишь бы не слышать их. Они тыкали меня пальцами и кричали “Псих! Псих!”. Мне никто не помог тогда, а психотерапевту боялся об это сказать, даже родителям. Тогда я лишился всех своих друзей. Всех, кому помогал. Самых близких мне людей. И остались у меня мама с папой и психотерапевт. До тринадцати лет. После не ушел отец. Я боялся с кем-то заводить дружбу. Они бы узнали, что я прохожу психотерапию и история вновь бы повторилась. Спустя месяц, когда я ждал очередной прием, рядом со мной сел мальчик. Он был худенький и маленький. На нем была немного потертая джинсовая куртка и черные прямые брюки. Волосы совсем не уложены и на плече был небольшой красный рюкзак. Он был один, без родителей. Я тогда спросил, почему он без никого. Он ответил, что у него нет родителей. А с детского дома его спокойно отпускают одного. Он сказал, что не знает, где его родители. Оказался там, когда еще был совсем ребенком. Я тогда первый раз ощутил сочувствие к кому-то. В моей семье отец ушел, и я думал, что самое худшее, что произошло это в моей семье. В других семьях не так, у них все прекрасно. Они вместе готовят завтраки, каждые выходные едут на барбекю, играют в пинг-понг и весело проводят время. Но есть у кого семьи нет даже. Он не знает, что такое мамины объятия. Его никогда не целовали перед сном. Не встречали после школы. Он лишен всей родительской любви. Маленький мальчик Рой видел только школу, психотерапевта и много других детей не знающих, что такое “семья”. Мне было очень жаль его и предложил вместе пойти домой после терапии. Он с радостью согласился. Мы никогда не обсуждали о чем, говорили с психотерапевтом. Мы говорили о фильмах, музыке и играх. Он тогда учился играть на гитаре и у него круто получалось. Я старался его поддерживать, быть ему старшим братом. Наша дружба была очень крепкой. Мы почти каждый день виделись и были такими счастливыми. Однажды я не видел его неделю и переживал, что с ним что-то случилось. Он не приходил на терапию и не выходил на улицу. Я попытался как-то узнать в детском доме. Но меня просто выгнали и ничего не объясняли. Спустя еще пару дней он пришел на терапию. Он был тогда сильно подавлен и плакал. И я тогда не смог узнать причины, он попросил просто поддержать его и ничего не спрашивать. Моя поддержка помогала ему. Почему он ходил на психотерапию я до сих пор не знаю. После поступления он забросил и уже два года там не появлялся. Мы никогда не поднимали эту тему, потому что у нас был договор. И я даже не знаю, как он себя сейчас чувствует на самом деле и нужна ли ему помощь. Мне жаль, что мы уже не так часто видимся как раньше. А мне бы этого хотелось. Я думаю, если он встречается с Моникой, то скорее всего он чувствует себя хорошо. Он смог адаптироваться и жить полноценной жизнью.