И – жар, как из горящей печки …
По дну шли мелководной речки …
Смогли добраться до деревни …
Там – старичок, иссохший, древний,
Сторожко в баньку их впустил
И тут же всех предупредил,
Что «фрицы в доме и в – других …»
Что «здесь повсюду много их …»
Комбат был мёртв, полковник – жив …
На знамя руку положив,
Что на груди его бугрилось,
Он прошептал:
«Не получилось
Соединится нам с полком …
Меня заройте – целиком …
Пусть знамя будет – на груди …
У вас не знай, что – впереди …
Если – сумеете, пройдёте …
Потом – отроете, возьмёте …
А мне наган оставьте мой …
Чтоб – с пулей, для меня, одной …»
Степана подозвав к себе,
Он тихо-тихо прошептал:
«Я буду помнить о тебе …
Ты мне роднее брата стал …»
Наган был – пуст, пуль не осталось …
Полковнику ружьё досталось
С одним патроном, дед отдал …
Он для себя всё сберегал,
Когда пришли фашисты в дом …
И в баньке с этим жил ружьём …
«Бери, служивый, ты – важней,
Им что – до жизни всей моей,
Я – не хранитель тайн военных,
Они, таких, второстепенных,
Под пытки, страсти, не кладут.
И если что – пристрелят тут …
А вот тебя начнут крутить,
Чтоб все секреты получить,
По – чину, ты немало знаешь …
Бери, а – там, как сам считаешь …
Но ты с – ружьишком не спеши,
Ещё на свете – подыши …
Сюда не ходит немчура,
Дождёмся, Енерал, утра …
Ветеринар, мой лучший друг …
Сейчас-то немчура вокруг,
Посты поставили ночные,
Всё же – трусливые такие,
Напакостили и – трясутся …
А вот – когда они проснутся,
Тогда я выведу и вас …
Поешьте хлебушка сейчас …
И прикурните тут с часок …
Я разбужу в удобный срок …»
Но вывести их дед не смог …
Как видно сердце так устало,
Что ночью биться перестало …
Пришлось рискнуть «под носом» фрицев,
Ползти к соседскому окну,
Что источало баньки тьму,
И из соседей, хоть кому,
Сказать о том, что их сосед,
Бесстрашный и отважный дед,
И что он ночью умер тихо,
Видать, сгубило старца лихо,
Что немцы злобствуют кругом,
Изгадив и его весь дом,
И чтоб по-русски удружили –
Егс почётом схоронили.
Простившись с дедушкой отважным,
Разумным, добрым и бесстрашным,
Мы сами вышли, повезло …
Ползком, а было уж светло …
И – трое нас …
И – замполит …
Куда нам?
В – лес?
А лес – горит …
Полковник всё просил: «Убей …
Один патрон – не пожалей …»
Но молча, с – ношей на спине,
Степан полз полем – по стерне …
Так, с передышкой, осторожно,
Шли, если это было можно,
Или ползком передвигались …
И отыскать своих пытались …
Уже шло Солнце на – закат …
Вошёл в деревню наш отряд …
Но, никого в ней не нашли,
От немцев люди в лес ушли …
Он с этой стороны был цел,
Мы рады были – не сгорел …
До леса ночью лишь добрались …
И там нам люди повстречались
Из той деревни, что – прошли …
Они с – неделю в лес ушли,
Боясь за – девушек, детей,
Кляня «невиданных зверей» …
И с ними был ветеринар,
Он весь был немощен и стар,
Полковника всего прощупал …
И шесть осколков в нём нащупал …
Сказал, что «надо удалить,
Тогда полковник будет жить» …
И тут же был сооружён
«Стол» под сосной, где «резал» он
Полковника и «потрошил» …
Потом всё аккуратно сшил …
И – диво дивное, тот – ожил …
Даже ушицы похлебал …
Стреляться из ружья – отложил …
И выздоравливать начал …
А двое, те, что с нами были,
В другое утро заявили,
Что «будут дальше прорываться»,
Что «здесь не надо оставаться»,
Что «хватит по лесам бродить»,
А «надо фронт переходить» …
Но замполит, вчера «весь сшитый»,
Весь, чем пришлось, тем перевитый,
Теперь, не только встать не может,
Но и с «изрезанной всей кожей»,
Скрипел зубами, стон «глотая» …
