Растворяясь в песках - страница 26

Дыхание похоже на маленькую букашку. Когда начинает исчезать, то становится крошечным от удушья и, пробираясь между холодными порывами ветра и вдохами-выдохами находящихся вокруг людей, остается невредимым. Букашка проделывает свой путь внутри старой Матери, лежащей без движения, и пытается проникнуть в отверстие, где сможет укрыться от настигающего ее тяжелого дыхания. Отверстия устроены так, что, чем дальше забираешься, тем шире они становятся. Дыхание-букашка, превратившись в долото, пробивает собственное удушье, чтобы потом пронзить тьму, увидеть свет и глотнуть воздух.

Воздух и свет. А если на их пути попадется вода, то между облаками протянется разноцветный лук.

Лук между облаками? Это еще что? Радуга?

Это был не последний ужин, а последний обед. Такой, чтобы запомнили все. В тот день солнце получило специальное приглашение явиться во всем своем великолепии. Стояли последние дни зимы, и Старший должен был скоро выйти на пенсию. Все это придавало еще больше оттенков золотому сиянию солнца. А после лишь оставшимся от него клочьям света будет уготована счастливая доля. Покинув этот дом, они повиснут в низком пыльном небе, а черный воздух, тяжелый как железо, став дребезжащим скутером, будет разбрасывать их по городу среди сбившихся в кучки домов и автомобильных пробок. Увидев эти ошметки, только немногие смогут представить солнце в его полном великолепии, и их сердца наполнятся радостью. Но пока еще есть несколько дней на этой лужайке, среди этих хризантем – пожалуйте к нам, о солнце-махараджа!

Солнце редко пренебрегает приглашениями чиновника, уходящего в отставку. Наверняка знает, что тот из шкуры вон вылезет, чтобы забабахать такую вечеринку, о какой предыдущий чиновник даже не мечтал. Поплывут такие ароматы, зазвенит такой смех, тела будут блистать такими украшениями… будут сады и клумбы, стол и стулья, слуги, одетые в могольские костюмы. При виде всего этого я засверкаю ярче и ярче, и вряд ли кто-то там, на земле, заметит, как я, подняв своими пальцами лакомый кусочек, растоплю его собственным жаром, втяну с теплым воздухом и тоже отведаю заветных яств. Так, как подобает Его Сиятельству. Мне нет нужды ни кусать, ни жевать.

Кто знает, какая часть мира погрузилась во тьму, чтобы солнце, оставив всю свою работу, пожаловало сюда в сопровождении целого оркестра. Музыкантов столько, что хватит на свадебную процессию. Фейерверки. Каких только чудес не показывает солнце! Спадает по ветвям водопадом, бурлит рекой по стенам, вспыхивает факелами среди листьев, загорается язычком пламени в корзинках с подарками, превращая их в лампады. Мерцает. Закручивает листья нима искрящимися прялками. Небу тоже досталось от его шалости – позолотило кудри облаков и теперь играет с ними, покачивая. Или наряжает облака в юбки, сшитые из желтого сияния, хватает их ладони, быстро-быстро вращает, и облака разражаются золотистыми переливами смеха. Люди внизу не слышали их только потому, что нежная зеленая трава, по которой они ходили, сама раскачивалась в янтарных волнах, отчего несколько дам на высоких каблуках и господ в брендовых ботинках не устояли на ногах, а другие, хоть и не спотыкались, но пошатывались, одурманенные чем-то другим.

Хризантемы скакали, как футбольные мячи, им не было никакого дела до того, куда они попадут, выживут или умрут, будут ютиться в горшке в какой-то квартире или щеголять во всей красе в саду следующего чиновника. Они кокетливо кивают и склоняются над каждым подносом, проплывающим мимо, как будто и им предназначены свои напитки и закуски по случаю торжества.