Растворяясь в песках - страница 30

Он был и дядя, и брат, и племянник, и сын, и зять:

– Дорогой мой, я твой дядя, отец, младший брат, шурин, и тебе (вам) нужно сделать то-то и то-то, – поступали все новые и новые запросы на родство. Если сейчас начать их перечислять, то конца и края не будет.

Одним словом, там были все, кого когда-то куда-то пристроили, и теперь они приехали отовсюду, чтобы выразить свою любовь, услужить и отвесить нижайший поклон. Департамент атомной энергетики, водоснабжения, аудита, здравоохранения, финансов, торговли, департамент по делам инвалидов, пограничные войска, государственные коллекторы, общественные организации и так далее и тому подобное, а еще их начальники, которые тут извлекали дополнительную выгоду, приказывая своим слугам:

– Мальчик, ну-ка убери это отсюда, – или: – Эй, Гарбар Сингх, принеси пива.

Тут важно понимать, что гостей и слуг, присутствующих на празднике, связывала одна нить, которая резонировала каждый раз от любой насмешки, выговора, напутствия или совета. Сколько гостей, столько и слуг, дом Старшего – дворец процветания. А дверь открыта для всех, заходи-уходи кто хочешь, будь то ветер, ароматы, люди или тарелки; внутри Кали Чаран поджаривает кашмирские специи, Нандан Сингх достает из холодильника лед, дахи-бада и прочие охлажденные закуски, Сушила, невестка Кантхе Рама, протирает только что помытые стаканы из тонкого стекла, а Лилавати, ее свекровь и жена Кантхе Рама, приехала сегодня, несмотря на ноющую боль в ноге, только посмотрите на нее: сидит вытянув ноги и раздает всем указания. Крипа Шанкар достает из шкафа в столовой хрустальные бокалы, а Лалту наполнит их пивом. Что еще рассказать? А если начнешь, где остановиться? Ведь никто не торопится, но ближе к вечеру, когда гости начнут вставать, чтобы разойтись, у дверей им придется задержаться у прилавка с паном, где сладкие листья бетеля, или листья по-бенаресски, или магхаи сначала моют в ведре с минеральной водой, потом сушат, потом… если перечислять все действия, что тогда придется оставить за кадром? Катеху, известь, гулканд, супари, кардамон, гвоздика, перечная мята, солодка, жидкая табачная смесь и зарда – а это только начало.

Тут есть все, чего только можно пожелать, но, придется повторить, главный приз достался Ядаву джи с его бати. Вокруг него раздаются такие взрывы хохота, что даже благородные дамы, которые обычно не разжимают губ, опасаясь заработать лишние морщины, веселятся так, что их губы расползаются от уха до уха, да так и застывают, а они смеются от всей души – рот широко открыт, и все морщины разглажены.

– Разверни Маму головой к окну!

Столкнувшись с бати, даже иностранцы проиграли все: и свою страну, и культуру.

Иностранцы не упоминались до сих пор намеренно. Они белые. Взгляни только, все вокруг про них, потому что мир давно принадлежит им. Они его строят, они же и ломают, но под «строят» подразумеваются они, а под «ломают» все остальные, потому что они – центр и подлинная история берет свое начало там, а остальные – остальные. Воздушный змей, десятичные дроби, чай, ноль, книгопечатание, порох – все пришло отсюда, но только когда достигло «центра», стало известно миру. Остальным принадлежат все цвета: черные, коричневые, желтые, но только бесцветный не-цветной стал восприниматься как истинный. Центр и остальные: он подлинный, они унылые, блеклые и никчемные. Центр запоминает, и он же забывает. Те, кто считал Древнюю Грецию истоком своей мысли, предали ее забвению на долгие века, но были и арабы, которые украсили свою сокровищницу знаний памятью о ней, и, если бы не они, случилось ли бы когда-нибудь Возрождение на Западе? Так или иначе, оно случилось в центре, а арабы стали остальными.