Зато многим, не особо доверчивым горожанам стало понятно, каким образом заезжий богатырь в одну калитку укатал шайку Годогоста; ночным братьям явно не повезло, что рыжекудрый гигант держал путь через их разбойничьи угодья.
– Как будто длань Перуна направила огнекудрого великана на помощь Воисвету! А клюка Велеса указала точную дорогу, – шептались между собой что простой люд, что бояре, единодушно сходясь во мнении: без участия богов в этой истории ну никак не обошлось.
В общем, можно смело утверждать очевидное: Ратибор быстро заставил относиться к себе с должным почтением любого, с кем сталкивался хоть плечами за столом, хоть лбами в драке.
И даже воевода Торчин, поначалу очень настороженно относившийся к пришлому ратнику, в конце концов растаял и, сменив гнев на милость, поставил перед Ратибором жбан медовухи в качестве извинений и тут же выпалил мирградскому бойцу прямо в физиономию, что столь могучего витязя ещё не встречал в своей жизни. А также признался, что уважает «рыжего медведя» безмерно. Откровенный разговор по душам закончился совместным распитием забористой баклаги с хмелем, коя окончательно погасила слабо тлеющий конфликт между двумя русичами.
Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Славно отдохнувший Ратибор, которого подспудно нет-нет да грызла совесть за не вовремя учинённые праздные шатания, наконец, прервал затянувшееся веселье и засобирался в путь-дорогу.
Потому и сидел нынче вечером чемпион Кузгара в «Улье», неторопливо надкусывая довольно жёсткую лосиную голяшку. Последний вечер он решил провести вне княжьего замка, в одиночку. Дабы, как он уже сам и упомянул, никто из дворцовых знакомцев не смог уболтать его задержаться в городе на очередные пару дней.
«Такое радушие, это, конечно, замечательно, – лениво кумекал про себя Ратибор. – Но пора бы и честь знать! Определённо, засиделся я тутова!»
В этот миг дверь трактира распахнулась от сильного рывка, и на пороге «Улья» показался среднего роста, крепкий светловолосый воин лет тридцати. За плечами у него виднелись рукояти двух прямых одноручных мечей. Обежав цепким ястребиным взором царящий в кабаке полумрак, пришлый боец радостно прищурился, когда упёрся взглядом в трапезничающего за угловым столиком огневолосого исполина, а после стремительно прошествовал в его сторону.
– Ну и долго ты тут рассиживать собрался, рыжезадый обормот? – с ходу гневно выпалил русый воитель. – Домой-то, часом, не пора ли, а?!
Ратибор, аж поперхнувшийся добрым куском лося, прокашлялся, а затем ошарашенно уставился на говорившего, словно перед ним возник призрак из прошлого.
– Не может быть!.. Мирка?! – наконец, потрясённо выдохнул могучий витязь. – Ты?!
– Я, я! Не дух неприкаянный, не боись! – Мирослав, а это был он, собственной персоной, улыбался до ушей. – Видел бы ты сейчас свою обалделую рожу!..
Договорить русый мечник не смог, ибо Ратибор сграбастал его в мощные объятия, да так, что старый товарищ, у которого в прямом смысле затрещали кости, смог лишь с трудом просопеть:
– Пусти, медвежара!.. Пусти! Задушишь ведь!..
