Читать онлайн Екатерина Ковалева - Ратмира. Тень Луны

-Ба, а, ба.

–Что?

–Ну, ты, что, сердишься? Не сердись, ба.

–Вот ты скажи, зачем было эту дохлятину в дом тащить?

–Ну как же, иду по лесу на это болото твое за упрыг – грибом, а она под кустом лежит, вся в крови, рука вон вся израненная, я думаю, всё, померла баба сердешная, наклонилася к ней – дышит, как оставить-то человека в такой беде?

–Как-как, просто, пошла бы себе к болоту по своим делам, да и всё, – прогундел басовитый старческий голос.

–Ба, ну ты же ни кто-нибудь, ведьма самая сильная во всей округе, любого на ноги поставишь, – заискивающе произнёс девичий голос.

–Сколько раз говорю, не ведьма я, а травница.

–Ну хорошо, травница. Помоги ей, ба! И так баба несчастная, страшная, назамужняя и уже не выйдет никогда.

–Чтой-то не выйдет-то? – со смешком спросила бабка.

–Так говорю, страшная, плоская, как доска, ни с какой стороны округлостей нет, точно говорю, не будет у ней женихов.

–Зато у тебя округлостей хватает, замучилась по вечерам ухажеров гонять, беги на чердак, сама знаешь, что принести.

–Заживай- траву и боль-утоли?

–Да, да, беги быстрее, а то не успеем.

Раздались быстрые шаги. Что- то заскрипело, и я почувствовала чьё-то дыхание на моей щеке.

–Хорошо тебе досталось, если сможешь вытерпеть, выживешь, нет, туда тебе и дорога.

Старуха зашептала что-то низким голосом, застучала чем-то деревянным, голос её постепенно становился всё ниже и ниже, а боль в моей руке все невыносимее, в голове пульсировало, перед глазами поплыли яркие оранжевые круги.

–Всё, – вдруг сказала старуха басом, – кончено.

Я изогнулась дугой от страшной боли и потеряла сознание.

***

–Ба, принесла.

–Заживай-траву завари в серебряной кружке и поставь в печь томиться, а боль-утоли залей холодной ключевой водой и на ледник снеси на час, потом смешай всё, да на тряпицу вылей, руку перевяжи, как я тебя учила, сможешь?

–А что же, авось не самая тупая.

–Ну, давай, ухаживай за своей дохлятиной, я пойду коров подою. Как ты до дому-то этакую тяжесть дотащила?

–А мне Семен, пастух, помог, он там коров недалеко пас, через седло его жеребца перекинули и привезли.

–Скажи, чтобы меньше болтал, баба не простая, мало ли что.

–Спасибо, ба, ты самая хорошая ве…, травница.

Старуха хмыкнула и зашаркала куда-то.

Рядом со мной кто-то сел, лба легонько коснулась прохладная рука, – ничего, сердешная, поправишься.

Моя спасительница шмыгнула носом, на щёку мне капнуло что-то горячее, плачет что-ли. Никто никогда по мне не плакал, боль вдруг ушла куда-то, и я провалилась в темноту.

***

Сознание возвращалось, а с ним обрывки воспоминаний. Осень, льёт дождь, я совсем маленькая сижу в большой грубо сплетенной корзинке, на мне рваная холщёвая рубашечка, холодно, от голода кружится голова, и путаются мысли, передо мной огромная кованая дверь, она со скрипом открывается, выглядывает женщина в черной одежде и платке.

–Да что же такое, опять подкинули! – хватает мою корзинку и затаскивает внутрь.

***

На мне уже сухая одежда и большой кусок мягкого хлеба в руке, я не верю своему счастью и съедаю этот хлеб так быстро, что что-то пищит в желудке, и становится больно. Но всё равно счастью моему нет предела, я сворачиваюсь калачиком и засыпаю, как кошка в своей корзинке, кто-то осторожно накрывает меня сверху теплым платком.

***

–Просыпайся, – я открываю глаза и вижу перед собой улыбающееся женское лицо, оглядываюсь, вокруг всё незнакомое – большой зал, высоченные каменные стены, в углу горит камин, тепло. Женщина выхватывает меня из корзины и накручивает мне на ноги полоски тонкого меха, теперь мне не будет холодно на каменном полу. Я делаю несколько шагов, любуясь на свою новую обувку, поднимаю глаза – в центре зала стоят несколько таких же детей, как и я, и смотрят на меня с любопытством, мне становится интересно, и я шагаю к ним…

***

В зал входит мужчина, на нем темно-синий бархатный костюм и красный плащ, на левом боку шпага с переливающимися камнями на эфесе, он снимает шляпу, кланяется женщине в чёрном, потом поворачивается к нам и смотрит, под его взглядом становится неуютно, но всё равно интересно, что будет дальше. Мужчина дважды проходит мимо нас, заглядывая каждому в глаза, внутри, там, где сердце как-будто что-то шевелится, потом поворачивается к женщине и говорит, – первая, четвертый и восьмой, ко мне в карету, быстрее, я очень спешу.

***

Я в каком-то новом месте, большая комната со шкурами на полу, по стенам развешаны доспехи, мы втроем стоим в центре, на нас уже тёплые штаны, рубашки и жилетки на меху, на ногах – о, счастье, самые настоящие кожаные сапоги. Мужчина в синем задумчиво смотрит на нас, как будто пытаясь найти ответ на какой-то очень важный вопрос.

***

Солнце бьёт в окна, за окном цветет сирень, я стою в большой светлой комнате со мной ещё десять таких же детей, мы все одинаково одеты, нас покормили, дали сладости, нам весело и всё интересно. Входит мужчина в синем костюме, садится в кресло и говорит тихим голосом, – вы все подкидыши, без отца и матери, но я даю вам шанс выжить, вы будете много и тяжело учиться, я сделаю из вас совершенных воинов.

Мальчишки весело подпрыгивают.

–Вы станете личной стражей царевича, вы будете расти вместе с ним, учиться, в конце концов, он, ваш друг, станет самой главной вашей ценностью, сокровищем, которое вы будете охранять даже ценой собственной жизни.

***

Снова та же комната, мы вдесятером уже повзрослевшие стоим перед нашим Учителем, перед нами на троне сидит царица и царевич. Царевич весело подмигивает и улыбается нам. Царица сидит с каменным лицом, впрочем, это её обычное состояние.

–Ну что же, ваше обучение закончено, вы самая надёжная стража из всех существующих на свете, сегодня самый сильный, ловкий и преданный из вас будет назначен вашим командиром.

Учитель поворачивается и берет со стола небольшую бархатную коробку, открывает, в солнечных лучах переливается огромный синий сапфир, Учитель шагает ко мне и протягивает руку, я протягиваю свою в ответ, он надевает мне на указательный палец массивное кольцо и тихонько пожимает руку.

–Принимай символ командира королевской стражи, заслужила, ты лучшая из всех, кого я знал, только один командир мог бы сравниться с тобой, но его уже нет с нами, – Учитель грустно вздохнул.

–У меня тоже подарок для тебя, – царица встаёт с трона, подходит ко мне и протягивает что-то в ладони, я подставляю свою ладонь, и мне в руку перетекает золотая искристая змейка – браслет, я любуюсь тонкой работой, а царица с ужасом смотрит на мою ладонь, бледнеет и быстро выходит из тронного зала.

***

Сердце бьется в груди как сумасшедшее, в ушах пульсирует, чувствую, что я уже на пределе. Лес, темнота, бегу на свет факелов, я должна успеть. Начинается дождь, осенний холодный, льёт как из ведра, мгновенно промокаю до нитки, ветки бьют по лицу, к счастью, факелы все ещё видны расплывчатыми пятнами впереди, но дыхания уже не хватает…

Кто-то с силой толкает в спину, поворачиваюсь, в лицо тыкается огромная пегая голова, прядет ушами, это она – самая лучшая лошадь на свете.

–Нашла? – быстро спрашиваю я.

–Конечно, – отвечает она, – когда это я тебя не находила.

Быстро запрыгиваю на широкую спину, целую между ушей, – факелы видишь?

–Не слепая поди, враз нагоним, держись покрепче, – и мы мчим через мокрый густой лес, мчим как по прямой дороге, как будто ни ветки, ни пни не встречаются на пути.

Факелы всё ближе, уже видно, что всадники остановились на небольшой лесной поляне, окруженной елками, в центре большой засохший дуб, на котором висят железные цепи, а на цепях…тот, кого я должна защищать -голова поникла, весь в крови.

–Беда, что делать будем, план есть? – спрашивает моя лошадь, резко остановившись и быстро спрятавшись за кустом.

–Их тут человек семь, оружие – сабли, справлюсь, главное успеть, чтобы царевич жив остался.

–Помочь?

–Да, вынеси меня на центр поляны, я его освобожу сначала, на тебя переложу, вези во дворец.

–Хорошо, только он не легонький, не то что ты, а у меня с прошлой пятницы спину потягивает.

–Потерпи уж, болезная.

Мы выскакиваем на центр поляны, фигуры в черных одеждах прыскают врассыпную, я встаю на седле в полный рост, заношу левую руку с мечом, чтобы рассечь цепи, но сверху с громким клацаньем летит страшный железный шар, раскрывается, ощеривается страшными щипами внутри и цепляет мою руку выше локтя. Последнее, что я вижу, мою лошадь, скачущую к дубу и кожу моей руки в зубах капкана, собранную у кисти как спущенный чулок.

***

-Ба, а ба, вот скажи, а почему…

–Да, помолчи ты, опять со счёту сбилась, все петли перепутала.

Девчонка обиженно засопела. Я слегка приоткрыла глаза и осмотрелась через опущенные ресницы – лежу на небольшой деревянной кровати, застеленной белоснежным бельём, рядом с кроватью два стула, на первом, что поближе, сидит молодая деваха, как говорят, кровь с молоком, курносый задорный нос, россыпь веснушек на белоснежной коже, глаза любопытные, как у кошки. Рядом сидит скорченная сморщенная старуха, по виду ей лет двести, не меньше, вяжет что-то зелёное и бормочет себе под нос, считает петли.

–Ба, а как ты думаешь, кто это такая, а?

–Из воинов она царских, причем самая главная, похоже, – вздохнула старуха.

–С чегой-то ты так решила? – с любопытством спросила девчонка, шмыгнув носом.

–Боль такую перетерпеть только особенный человек может, а особенные сама знаешь, кому служат, и вот на палец её указательный посмотри…

– Колечко с камушком синим, красииивое.

–Красииивое, – передразнила старуха, – сапфир это царский, символ командира царской стражи, ты вот что, сними его, в тряпицу заверни, да за печку спрячь, а то ко мне многие ходют, мало-ли, потом, как в себя придёт, отдадим.

–Да, бабушка, – сказала девчонка заискивающим голосом, – и от поноса ты лечишь и любимого дружка приворожить можешь, вот люди к тебе и тянутся, кажный день идут.

Я почувствовала легкое прикосновение к своей руке и, подумав, позволила снять с себя кольцо, доводы старухи показались мне разумными. Раздались легкие шаги, что-то зашуршало в дальнем углу, видно, девчонка спрятала моё кольцо.

–Всё, надежно спрятала, ба, – с гордостью прошептала девчонка, – ни одна душа сроду не найдёт!

–Молодец! – ну надо же, похвалила, ухмыльнулась я про себя,– если помрёт, распилим камушек на мелкие кусочки, никто и не определит, что королевский, продадим по-тихому да и заживём.

–Ушлая старуха попалась, – почему-то мне вдруг стало весело, и я широко распахнула глаза, решив «прийти в себя».

–Ой, – подпрыгнула на стуле девчонка, – ожила никак!

Старуха приподнялась на своём стуле и, прищурившись, внимательно посмотрела на меня, – молчи, не говори ничего, сил у тебя нет считай. Вижу, спросить что-то хочешь, один вопрос сейчас задай и всё, больше не надо, а то от второго помрёшь ещё ненароком.

–Что с царевичем? – спросила я, не узнав собственного голоса, – жив?

–Тьфу, тьфу, тьфу, – заголосила девчонка, – здоровья на долгие годы нашему ненаглядному! Жив, здоров-здоровёхонек. Счастье в царстве нашем большое, глашатаи сегодня с утра всех-всех объехали, объявили о свадьбе царской. Женится наш сердешный!

–Какой сердешный женится? – спросила я, напрочь забыв про запрет на второй вопрос.

–Не оправилась видно ещё, – прошептала девчонка, повернувшись к бабке.

–Царевич наш, долгих лет ему, женится, – проорала она мне на ухо, видимо, чтобы наверняка дошло.