Работал Гройсман много и тяжело. Вставал в три утра. Наскоро умывшись, быстро читал утреннюю молитву. (Кстати, не потому, что строго соблюдал традицию. Просто заметил, что в те дни, когда он этого не делал, что-то обязательно шло не так.) В полчетвертого Гройсман завтракал. На завтрак Рива подавала ему селедку с маринованным луком, тушеную телятину с картошкой и сто грамм водки в граненом стакане. Ровно в четыре к дому подъезжал грузовик с водителем, и Гройсман отправлялся на заготовки. Пыля по ухабам летом, застревая в сугробах зимой, увязая в непролазной грязи в межсезонье, он неутомимо объезжал соседние села и местечки в поисках нужного товара.
Сельские жители относились к нему хорошо. С нетерпением ждали приезда. Готовили свежее, утренней дойки, молоко, сливки, сметану, масло. Оставляли лучшие туши забитого накануне скота. Загодя выставляли во дворах аккуратно сложенные в мешки и ящики овощи и фрукты.
Гройсман отвечал колхозникам взаимностью. Детям привозил конфеты. Женщинам дарил незатейливую кухонную утварь, цветастые головные платки и отрезы недорогой материи. Мужиков снабжал инструментами, привозил дефицитные в то время гвозди и проволоку. Кроме того, щедро угощал их казенной водкой. Но самое главное – рассчитывался наличными. Для пораженных в правах и лишенных паспортов колхозников это был чуть ли не единственный в то время источник «живых» денег.
