– некоторые исторические места обретают новый смысл: буркандья – не мёртвый поселок на Колыме, но новый тип мысли и прозы. И постоянные сомнения и сбои вокруг речи. «Это показалось словами, а было другим»
– хотелось конфетой поздравить с апрелем – но ворота закрыты
– ворота пустуют впустую. Можно и в апреле
– на закрытых воротах не виснет ни конфета, ни письмо – никакая буква. Апрель завтра
– кажется, что всегда только буду. Читаю инструкцию к глазным каплям – глаза устали, но не читать, а писать отчеты. Апрель совсем не, да
– усталость копится в уголках губ и глаз. Радость тоже
– временем сна замоченный горох вечер каплей суток сухо смолоть
– сегодняшние кости высушить запахом Этны
– перепуталось; оказалось намного проще; дважды неожиданно; документы отданы; за тобой
– над – отсутствие тебя, внутри ты/сон
– сбоку, сверху ожидание/никого; собираю потихоньку по лицу/телу тебя
– соберёшь рассказы и глаза? Окна вращаются, ночь превращается в снег. Последнее купе пустое спрятаться с тобой
– собираю как морскую соль
– сон твоим минутам. Вечер парит над Кристевой. Возвращаясь к взгляду в спину стиха
– параллельные миры – горение с нескольких сторон. Быстро (несколько жизней), интересно, хотя порой немного страшно, а за другого, в котором видишь эти напряжения течений, страшнее, конечно. Но тут и оттенки, и поддержка рядом текущего плеча, хотя параллельных снов, мне кажется, не бывает, там как раз пересекается, но и наяву перекрестья хороши, если выдержать
– город всё больше напоминает другие, вдруг озадачил вопрос о моей принадлежности к нему
– упругостью синего винограда – мозаичный дворик в Питере – мои фото накрывают столы в Штутгарте. Положив руку на спину прерваться на счет кофе мхом букв
– с протоками лета оборачиваясь каплей дождя вверх к дню полёта
– объятья изъять зелень и запястья – угл(ё/о)м глаз пусть захоронение с антенной и водопроводом на горе не совместимых смещение
– письмо на ощупь, а оказалось перед глазами. Совсем болею, но только второй день
– как температура? Хорошо быть-и-не-быть (ты-и-я слишком более не). У Дубина самого толстого Бланшо кто-то читает
– сегодня показалось, что пошёл снег, настоящий, хлопьями. Бери тонкого
– переснято три книги. Спать в четыре – тоже ночь с тобой
– спасибо! плохо сплю после снега. О чём-то неизвестном
– 37,3
– к тебе летит паук с капелькой темноты для горла
– встречу имбирем сельдереем
– паука или меня? пауку крошка черного хлеба
– паука
– катишься? как температура?
– качусь, падает по мере удаления
– тело твоё почти полностью определяется сознанием. Кажется, едешь на налимах
– отбиваясь от бумажного ветра
– навстречу, чуть удерживая себя бегом. Болезнь длиною в ночь попеременным пробуждением-касанием тёплого края взорвалась желтым маркером в промедлении сжимающегося со взглядом возвращения
– сесть около твоего края, взять твою болезнь в свою? болезнь медленная, останавливающая, пусть она к моей медленности
– с болезнью пока не понятно. Кажется, что и она очень ускорилась, извернулась хрупкостью взрыва
– горлом вдоль горла
– волосы шевелятся ночью, прокладывая траектории роста
– волосы – встреча с воздухом
– хорошо расти в поезде. Он раскидывает
– рост в одиночестве и тишине, поезд слишком меняет время
– в Москве ничего, в Нижнем – только проверь, есть ли автоматы с газировкой
– автоматов с газировкой нет, летают тропические бабочки и садятся на людей
