– тень появляющегося снега? перевод и есть попытка прочтения. Тень остаётся под снегом
– перевод возможен только при крайней интимности с текстом
– интимность – опять «всё или ничего», чёрно-белая ошибка, мне кажется. При интимности, скорее, наоборот, риск подстановки своего. Очень искренний текст обычно плох
– птица не очень любит, когда её гладят, даже гладящая ладонь стесняет. А ветку можно
– ветка позволяет гладить – знает, что всю целиком не охватить, пока растёт
– может быть, тогда и птицу можно – пока летит?
– птица из сплавляющихся по реке совсем ещё молодых ладоней листьев
– тогда это будущая птица из будущих листьев
– будящая птица солнечных сплетений ловкостью нанизанных на кончики пальцев чаепитий
– ночная не будит
– дневная днём не разбудит, а ночью сама спит
– кажется, речь может кончаться очень различно. От перехода в не-речевое, в действие – до расплывания в такое множество возможностей, что саму себя не находит. У Жабеса, может быть, дохождение речи до такого места, где она не в состоянии длиться далее
– вопрос о конце речи – его связанность с человеком, более ставшим речью, чем собой, но речи всё равно не принадлежащему. Что значит конец речи для того, кто не принадлежит ни себе, ни речи? невозможность конца?
– но нельзя стать более речью, чем собой. Речь индивидуальна, это не общий словарь. Человек больше своей речи. Это потом речь может жить сама и стать больше человека, но это уже она, а не он
– видимо, самоустранение было необходимо после романтических гор самовыражения, но совсем пустота тоже не слишком интересна. Малоинтересна индивидуальность биографии, но интересна индивидуальность взгляда
– разговором печёной алгебры
– как будто чей-то сон ходит вкруг лёгкой водой на лицо – не мой
– может быть, мой сон, доходя до тебя, теряет тяжесть
– и сонность
– положив двести пятьдесят евро тебе в морскую жару. Полно места для твоей тёплой одежды и будущих книг
– лопатками и пятками меняясь местами
– думаю, что всё в порядке с карточкой. Просто такие дела очень сильно занимают время и нервы. Это очень далёкие вещи, которые почти никогда не совпадают, стараюсь ограничивать своё время на них
– занимают; далёкие; но все-таки что-то надо делать внешнее, частью, наверное, это ещё одна форма пути к тебе, для себя я тоже в такие раскопки не влезу. Ты в сон меня – когда встретимся – буду сну показывать всякое хорошее, может быть, он снова ко мне. Тут мне ему пока мало что, но буду собирать
– переплетением пены гороха с мелким песчаником
– память твоя бежит и убегает, может быть мне (только частично, но) быть ей?
– быть – не памятью
– кажется, дошло твое сталкивание – совсем сплю
– потолком затылком полыни с половиной луны (где и спуск) с центром тяжести
– полным книгами полом, расклёванным балконом вплывая в разговор крыш половину сна тебе, а в половину сейчас
– какие книги растут на орешнике? А на тополе?
– порой и я – в камнем устремлённых сеющих, расслаивающих воздух.
– твоё движение навстречу не званным названием рыбы теплым ливнем
– расставленностью чешуей раковиной хвостами вихрями-стопами, Бордо
– квартира сицилийской жарой и ломящимся виноградом
– и Темного Фому тогда заодно французского, он в шкафу около кресла
– Фома в шкафу около кровати
– может быть, мама поменяла все местами, она оставалась. Или сами, книги особенно
– квартира скребётся и ехидничает. Джемпер влез в чёрный рюкзак
