– Никаких проблем, уважаемый коллега. Я уже практически забыл об этом месте, сфокусировавшись на нашем очередном кандидате, – я улыбнулся, глядя в глаза профессора. И, видимо, на него это подействовало должным образом, так как он мгновенно переменился в лице, став спокойным и расслабленным, о чем свидетельствовали исчезнувшие бугорки на его скулах.
– Итак, смотрим, кто же у нас следующий претендент на то, чтобы увековечить себя в книге мистера Смита, – весело пропел профессор, открывая следующее досье.
Пока доктор Говард радостно что-то бормотал под нос, зачитывая дело очередного пациента его драгоценной психиатрической клиники, я думал о том, что же за ужасающие личности содержатся на том четвертом этаже – этаже, находящимся под строжайшим контролем, доступ к которому строго ограничен. К слову, попасть туда могут лишь непосредственно сотрудники данного медицинского заведения и служба охраны, следящая за порядком и безопасностью на всех этажах больницы. Остальным же вход туда запрещен. Надо бы поднять информацию и разузнать об этом этаже побольше, уж больно любопытным кажется мне это место. А пока же стоит изображать полную заинтересованность тем, что мне сейчас предлагает профессор.
– Мистер Стенли Роуз. Хороший парень, добрый. Он много полезного может привнести в вашу книгу. Ему двадцать пять лет, его изначальный диагноз – умственная отсталость, она же олигофрения. Очень жизнерадостный человек, обожает раскраски, мягкие игрушки и солдатиков. Вам определенно стоит понаблюдать за ним… – начал описание профессор.
– Простите, доктор Говард, – перебил я профессора.
– Да, Джереми? – доктор оторвал глаза от дела своего очередного подопечного.
– Не могу понять одну вещь. Если мистер Роуз страдает от олигофрении, то почему он находится у вас, такие люди обычно нуждаются в специальных заведениях, где они проходят процесс социальной адаптации. А чаще всего их приводят родители, которые порой еще и наблюдают за тем, как специалист корректирует поведение больного. А здесь уже зрелый юноша, но почему-то находящийся в вашей клинике, которая, насколько я понимаю, имеет несколько другую направленность, – уточнил я, не понимая, зачем вообще доктор предлагает мне такой вариант, ведь с ним я точно не смогу побеседовать, а если и смогу, то не думаю, что он предоставит мне что-то ценное. Мне даже представился образ здоровенного юноши, который сидит за столом с карандашами и увлеченно что-то раскрашивает, активно пуская слюни от столь высокого увлечения.
– Вы абсолютно правы, Джереми. Людьми с таким диагнозом обычно занимаются другие учреждения, хотя и мы, при необходимости, можем осуществить требуемые процедуры, у нас для этого есть квалифицированный персонал, но только в определенных случаях, коим является и случай мистера Роуза. Видите ли, помимо умственной отсталости, Стенли страдает ещё и шизофренией, которая начала развиваться на фоне его первоначального диагноза, то есть, по сути, мистер Роуз страдает олигошизофренией, а это уже наша область, поэтому здесь мы имеем возможность наблюдать не только задержки в развитии интеллекта, но и возникшие на его фоне бредовые мысли и галлюцинации. Хотя изначально они и не были заметны. Вообще у людей, страдающих умственной отсталостью, сложно выявить иные психические нарушения, так как первичный диагноз, в их случае, является своего рода ширмой, за которой может скрываться все что угодно. Такие люди встречаются крайне редко, то есть намного реже, чем люди, страдающие любой другой формой слабоумия. Понимаете, о чем я? – спросил профессор.
