Стихийная форма не годилась для бегства из-за преграды, летучей мышке, как и всякой тварной форме, грозило немедленное испепеление, а под щитом в этом пекле можно сидеть до Страшного Суда. Мельхиору ничего не оставалось, как нырнуть в подземный поток и проворной рыбкой выскользнуть из заготовленной для него печи. С огнем и преградами доппельгангеры ловко придумали, но про реку забыли. Возвратиться ли теперь к ним и воспользоваться внезапностью, чтобы продолжить бой, или вернуться в город и как следует подготовиться к следующей встрече?
Второе. План великой жрицы не должен погибнуть вместе с ним в случае неудачи. Надо все рассказать Паласару, привлечь на свою сторону шаха, и тогда… Что тогда? Тогда будет сделано все, чтобы предотвратить ритуал Великой жертвы, и останется положиться на судьбу.
Мельхиор выбрался из потока и остановился на берегу реки, где первый раз встретился с королевой отверженных. Прокаженные забились по нишам и кельям и, дрожа от страха, слушали звуки, доносившиеся из пещер. Адский котел под дворцом продолжал полыхать. Волшебник задумался об участи прокаженных.
Расставаясь с ними летучей мышью, он подумал о них как о ничего не значащих жертвах, случайно попавших в жернова неизвестного заговора. Одна расплывчатая, еще не оформившаяся мысль потревожила Мельхиора. Может, найдется им место в заговоре. Может, именно они станут камушком, который заклинит эти чудовищные, набирающие обороты жернова?
Этих людей – а по катакомбам их пряталось несколько сотен – выбросили, и даже в изгнании им не дали покоя. В их ничтожестве они не считались даже за помеху, достойную внимания. Пришельцы оставили их ютиться в непосредственной близости от своих проходов. Так много работы в городе и во дворце: визири, шах, пришлые волшебники, что на прокаженных отрядили одного Пепла.
– Что там случилось? – спросил Хафар.
– Ничего хорошего, – ответил Мельхиор, – до праздника опасность от пришельцев вам не грозит, если не будете заходить в их часть пещер.
– Не новость.
– Опасность будет потом, но я подумаю, как с вами быть, – добавил Мельхиор перед тем, как уйти.
Идея того, что нечто маленькое и незаметное может в подходящих условиях оказывать огромное влияние на ход событий, была близка волшебнику: использовать крупицу хаоса, чтобы расшатать точно выстроенный план.
В доме Фраман Раджа ужинали. Семья и многочисленные гости шумно обсуждали предстоящий праздник. У Фрамана было шесть дочерей и один сын (сын, как водится, был младшим, последним). Такое количество дочерей соответствовало данному природой порядку. Считалось, что у шахов рождаются сыновья, потому что большую часть времени правитель проводит среди женщин в своем гареме. У визирей и военачальников, пребывавших в окружении солдат и чиновников мужского пола, по той же причине рождались дочери. Поскольку сыновей у шаха от многих жен бывало по нескольку десятков, это давало возможность заключать равные браки и семейными узами укреплять связь правящей династии с верхушкой знати. К сожалению Фрамана, шах был молод, его старшие сыновья едва входили в отрочество, поэтому своих четырех дочерей Фраман выдал замуж в другие семьи. Сейчас они изысканными беседами развлекали гостей в домах своих мужей. Оставалась надежда на двух младших дочерей, которые были одного возраста с сыновьями шаха, но конкуренция была высока. Постоянные интриги подтачивали счастье Фрамана и заставляли его возлагать на дочерей такое бремя ответственности за семейное благополучие, что девочки выглядели не по возрасту серьезно и скованно.
