Размышление о русской смуте - страница 12

И при всем этом святой патриарх Гермоген считал тушинцев главными врагами христианского Московского государства и православного русского народа. Позже, после свержения царя Василия, он готов был согласиться на призвание даже польского королевича Владислава (при условии принятия им Православия), но категорически возражал против признания власти вора или его сына «воренка». Это объясняется тем, что тушинское движение само по себе и без всяких иностранных покровителей, как порождение самозванщины, построенное на подделке и лжи, было оборотническим и несло на себе явную печать антихриста. Оно было «вместо православным и вместо монархическим» и одновременно – противо православным и противо монархическим. Как движение революционное, беззаконное и безнравственное по своей природе, т. е. в точном смысле слова большевицкое, оно исключало всякую эволюцию в положительную сторону, не могло ни обновиться, ни переродиться. Никакие компромиссы с ним были невозможны, только упорная борьба до полной ликвидации.

В этой связи возник вопрос о возможности привлечения иностранной помощи для борьбы с этим местным большевизмом из-за массовой измены. У царя Василия не хватало войск даже для обороны Москвы. С согласия патриарха Гермогена он обратился за помощью к шведскому королю, который выделил корпус волонтеров под командованием Делагарди. Этот корпус, соединившись с русской ратью князя Михаила Скопина-Шуйского зимой 1609–1610 года нанес ряд поражений отрядам тушинцев в районе Верхней Волги, освободил от осады обитель пред. Сергия, а затем и саму Москву Тушинский вор бежал в Калугу, где был убит (в декабре 1610 года) своими подельщиками. Тушинский лагерь опустел.

Казалось, окончание смуты приблизилось. Тушинское движение окончательно скомпрометировало себя в глазах большинства народа. Силы его были сломлены, и оно уже не могло возродиться.

Но остались люди, порожденные этим движением. Яды измены, заговоров и интриг продолжали отравлять народный организм, причем не только в переносном, но и буквальном смысле. От яда в марте 1610 года скончался молодой полководец Михаил Скопин-Шуйский, рыцарь без страха и упрека, не просто герой, но подлинный вождь, посланный от Бога для спасения Руси от смуты. Князь Скопин-Шуйский был не только победителем болотниковских и тушинских орд, вдохновителем русских войск. Своей светлой личностью он притягивал к себе всех лучших, честных и верных людей своего времени, был символом борьбы за правое русское дело против мятежа, измены и обмана. Его смерть подорвала дух русского войска и поколебала трон царя Василия – на этот раз окончательно.

Двигавшиеся к Москве польские войска гетмана Жол-кевского столкнулись с московской ратью под Клушиным в сентябре 1610 года. Из-за измены иностранных наемников, перешедших на сторону поляков, и падения духа москвичей сражение закончилось их поражением. Но решающий удар был нанесен царю Василию не на поле боя, а дома – опять изменой. В Москве последовал новый переворот, возглавляемый рязанским воеводой Ляпуновым и рядом бояр, которые арестовали царя Василия, насильно постригли его в монахи и выдали полякам. Власть в Москве перешла к печально известной «семибоярщине». Это «временное правительство» впустило польский гарнизон в Москву, пригласило на царство польского королевича Владислава и привело москвичей к присяге новому государю.