Читать онлайн Евгений Доставалов (Достман) - Размышления о жизни и смерти. Лирика. Философия. Том II. Собрание сочинений

Я как-то по жизни чуть-чуть существую…

Но так, ненароком, приходят не те…

Я им исповедуюсь, в правду, вживую.

Они мне не верят души наготе.

Я искренне правду выдаю под хмельком:

Не верят друзья, хоть знакомы давно.

Да, я узнал, за спиной те тайком,

Говорят, что общение всё прекращено.

Но, я не сдаюсь… Ищу правды в себе.

Не обижусь на тех, кто меня не понял.

Написать у кого-нибудь, что ли во лбе,

Что Всевышнему он не подобен!

Как я хочу чуть души понимания.

В жизни сегодня – это лишь блажь.

Сейчас у меня есть состояние:

Либо есть правда, иль ажиотаж…

Еще не май, уж все расслабились.

Еще не май – от шуб избавились.

Еще не май, не всё растаяло.

Еще не май, он позабавится.

Еще апрель накроет холодом.

Еще апрель, земля же голая.

Еще апрель нас так порадует —

Неурожай накормит гладами.

Не говори всегда заранее, —

Что есть в весне всегда признание.

В июне снег – не в удивление.

Сегодня всё – не в умиление!

Верю ли я в жизнь после смерти? —

Часто вопросы ко мне в интернете.

Я отверчусь как-то так от вопроса:

– А верите вы, что у вас есть под носом?

И верите вы ли в добро от других,

В счастье по жизни безнадежно больных?

И верите вы ли в любовь всю живую,

Чтоб так, до конца, как в душу родную?

А верите вы, что природа живая,

Что плачет она, что от вас вся больная?

А верите полностью в совесть свою?

О Боге сейчас уж и не говорю…

Вы верите всё же, хотя бы, в себя?

Ответьте на это – отвечу и я!

Твоя душа вмещает Космос.

Тепло души растопит полюс.

Твое добро – пшеницы колос.

Ты – яркий, чистый гладиолус.

Твое терпение, как крепость.

Твой дух дотянется до неба.

Ты знаешь в Мире всю потребность —

Даешь ты Миру духом хлеба.

Твоя любовь вся безгранична.

Ты ищешь в мудрости ответы.

Найдя же их, ты на «отлично»

Передаешь по эстафете.

Горжусь твоим упорством к жизни.

Я на тебя равняться буду.

Ведь жизнь твоя вся бескорыстно

Идет по нужному маршруту.

Это есть то, что сразу не выскажешь…

Боль потаенную держу при себе.

В жизни есть то, что из сердца не вычеркнешь.

И, пока вылуплюсь, я сижу в скорлупе.

Инкубатор остыл… Остывает, знать, будущее.

А память горит высоченным огнем.

Мысль где-то стучит, мозг мой полностью рубящая…

Но душа все кричит в подсознании моем.

По спине дрожь с ознобом согреться так требуют…

Не спасает от них уж остывший тот чай.

И глаза в одной точке, по строке уж не бегают.

Грусть в желудке сосущая заберет невзначай.

Жизнь моя, ты по что так давно не кудрявая?

И с соломой гниет мой словесный портрет.

Зачесалась ладонь у меня снова правая:

Поздороваюсь с Лютою, с нею будет фуршет.

Лень ушла на работу, одного лишь оставила,

Равнодушия пледом мои плечи укрыла.

Мерзну с каплями пота… Непонятное правило:

Для чего написал это длинное чтиво?

Одна Жанна жила у нас на районе…

И с охраной всегда ела вместе бульоны.

Чуть дурковата, но была с добротою.

И при храме зимой не осталась нагою…

А два года назад, ее вдруг не стало.

Сволочам показалось, что давала им мало…

«Что поделать? – Судьба, – сейчас многие скажут, —

Виновата сама, стала бродяжничать».

Но, ведь прежде, чем так о других рассуждать,

Их биографию нужно понять…

Жанна помнит себя малолетним ребенком…

В табор цыганский попала с пеленок.

Власти тот табор потом оседлали,

Дом пятиэтажный отстроить им дали.

А, вот девочку русскую пристроить – не факт.

Дальше детдома издевательств всех такт.

Чуть повзрослела, но умом не развилась.

В отдел кадров завода большого явилась…

Кое-как, то с натягом, нашли ей работу —

Туалет вычищала, из столовой отходы.

Время чуть лишь прошло, и – завода банкротство.

Да общежитие с ним закрылось так просто.

Мэрия города не дала всё ж пропасть:

В старом бараке пришлось выживать…

А там гастарбайтеров куча народу,

За хлеба краюшку меняла свободу.

Сбежала она, да при храмах ютилась.

Была рада судьбе, с ней она уж смирилась.

Всё хорошо, только встретили те,

Кто ее в том бараке «имел» в темноте.

Восемь колотых ран, разодрали промежность…

А видела Жанна в своей жизни всю нежность?!

Танюша, Танечка, Татьяна,

Попала ты хоть в мир изъяна…

Здесь мир иной… Ты – на виду!

И каждый чешет ерунду,

Что видит «катарактным» глазом…

Не бойся этой ты «заразы» —

Ведь от нее не заразишься,

Коль с мудростью ты подружишься!

А будет надо – поддержу,

Неправых быстро осажу!

Совет по дружбе тебе дам:

Пусть пишет нагло отзыв хам,

Ты в спор пустой с ним не входи,

Имей немного гордости в груди…

Что глупо так бывает доказать,

То лучше будет – промолчать.

Уж мудрость мудрые поймут,

Таланта мимо не пройдут,

Поправят, может, так, корректно…

Но есть, кто с лестью незаметно,

Войдет, чтоб то, взамен,

Хвалила ты его катрен…

А тут, как в жизни – за правдой ложь,

Не разглядишь сперва, да не поймешь,

Кто верит мудрости твоей,

И, кто повержен зависти своей…

Но вижу я, тебе писал, что выше,

То получилось чуть, слегка, излишним.

И, судя по твоим творениям прекрасным,

Тебя учить мне несуразно!

Почему в продаже не стало

Лапок куриных, куриных голов?

Потому что куриц живых не бывало…

Не ферм дело рук, а генных цехов!

В финских всегда гастрономах

Есть особый деликатес —

Яйца быка в разных объемах.

У нас в ресторанах – фантомная вещь!

Антоновка желтая и Симеринка,

Грушовка, Орлинка и Фунтовка,

И Раечек-яблок красна искринка…

Те не лежат лет тридцать на полках!

Почему тушенка при разогреве

Растворяется вся, впрочем, как рыба?

Почему хлеб не сохнет, а зеленеет,

Простокваша молочная горькая шибко?

Почему колбаса прилипает при жарке,

И резиново не мажется слоем паштет?

Почему красна рыба оранжево ярка? —

В природе такого у рыб цвета нет!

Где комбижир ослепительно белый?

Маслом назвали сейчас маргарин.

Чувствую, скоро всё будет в таблетках,

Суп силиконовый, алкоголь – таурин…