И энергии.
Чай был ароматным, терпким, как клиент и заказывал. Я такой напиток тоже любила. Чтоб горечи слегка – на самом последнем глотке, на кончике языка, и послевкусие чтоб цветочного разнотравья.
– Утомил тебя, Мирослава?
Ответ на этот вопрос мог очень не понравиться моему начальству, поэтому просто улыбнулась. Скромно, уголком губ, чтоб понятно стало – утомил.
– Красивая ты девушка, я сказал бы – шикарная,– продолжил мужчина, и на этом изречении сон от меня немного отступил, в голове прояснилось на мгновение.
Приставать станет? Поэтому чаем поить принялся и комплиментами задабривать?
– Никаких намеков, – угадывая мои мысли, Руслан Игоревич поднял ладони вверх и улыбнулся.
Оказалось, что на одной щеке у него ямочка – мило, весьма мило.
Веки снова потяжелели.
Последней мелькнувшей в сознании мыслью, которую я успела расслышать: какая удивительная вещь – эти колдовские глаза напротив. Нечеловечески желтые. Золотые почти, с черными крапинками по контуру, а ведь только что голубыми были.
***
Проснулась не в кресле – на диване. В шею неприятно, до боли впились бусинки, какими расшит был воротник униформы.
Рассвет близился – сквозь стекло пробивались первые, еще робкие лучи не солнца даже, света. Огляделась. На столе убрано – грязные чашки аккуратно на разнос поставлены, салфеткой накрыты. Кондиционер выключен, а окно приоткрыто. Потянула носом, вдыхая влажный, сладковатый воздух. В теле, не считая затекшей шеи, легкость, невесомость почти оказалась – как после полноценного отдыха: спа-процедур, массажа, десятичасового сна. А на деле ведь – на пару часов прикорнула. И странно как! Не потревожил никто, не выгнал: ни персонал, ни Руслан Игоревич.
Встала, потянулась до хруста. Нашла деньги в валюте зарубежной, зажатые между разносом и блюдцем с нетронутой слойкой. Много – обычно мне и четверти от этой суммы не оставляли.
Но странности на этом не закончились.
Девочки, встреченные на первом этаже, смотрели искоса, с завистью. Будто чем насолить успела.
Антон – усталый, с красными глазами, подмигнул и скривился, когда я мимоходом кофе попросила – выпил, небось, за ночь чашек семь-восемь, вот и подташнивало.
А Максим, перехватив за руку у комнаты отдыха, сказал, что пока Вера лечится – за мной закреплен кабинет. И Руслан Игоревич вместе с ним. Сказал, что гость хвалил мою деятельность, принципы и преданность политике клуба. Администратор улыбался и в глазах его застыло одобрение – дескать, кто же учил.
Я послушала управляющего, покивала, силясь уразуметь – новости по душе пришлись или не так чтобы очень.
Домой приехала к семи часам. Пока смену сдала, пока в магазин заехала – в холодильнике, поди, шаром покати, вот и пришлось по супермаркету побродить. А еще, попробуй, выбери – чего желудок просит, если в том самом желудке кроме сладких слоек ничего существенного за сутки не побывало. Словом, долго возилась.
Во дворе заперла старенькую «десятку» и, нагрузившись пакетами направилась к подъезду.
Возле дверного звонка, всунутый в зазор, меня ждал сложенный вчетверо лист плотной бумаги. Показания холодной воды – подумала было, но нет, из ЖЭКа писали на вырванном клочке тетрадного листа, почерком неровным, на этом же тисненом великолепии значилось каллиграфически, с завитушками: «Позвони ему, он волнуется».
Черт возьми!
Скомкала письмо и сунула в карман – по чистой привычке не бросать мусор на пол.
