– Если ты так хотела меня, – мягко смеется он, – достаточно было просто попросить.
Он аристократ до мозга костей – ищущий наслаждений, надменный, невежественный. Спортивный бандаж не скрадывает его возбуждения, но это и отвлекает его внимание от самозванки, усевшейся на него верхом. Моя брезгливая усмешка, скрытая забралом, – выражение эмоций на моем лице, вызванное другим человеческим существом впервые за последние… несколько недель? Месяцев?
Фанаты обступили нас, чтобы записать происходящее на свои визы, на их запястьях вспыхивают голубые лучи десятка спроецированных голоэкранов.
– Физические столкновения между наездниками перед поединком против правил! – выкрикивает кто-то.
– Может, позовем судью? – предлагает другой.
Судью. Это не столько слово, сколько укол, пронзающий мой мозг, предостережение: представитель власти – единственный, кто может остановить меня сейчас. Я поспешно встаю и отступаю от Красного Наездника.
– Не надо, – выпаливает он, тяжело поднимаясь на ноги. – Не зовите судью, это я виноват. Сам напросился на взбучку.
– Но она заломила вам…
– Вы все видели, – Красный Наездник перебивает вопящего фаната, не сводя с меня взгляда. Оценивающего взгляда. И продолжает, не отворачиваясь: – Я попытался распустить руки, не спросив позволения у леди. И считаю ее реакцию оправданной.
Он нажимает кнопку сбоку от забрала и снова прячет глаза в непроглядной темноте, но, как у любого аристократа, присягнувшего на верность королю Рессинимусу, у него на лбу ультрафиолетом начертан венец. В тусклом, отливающем синевой сиянии я успеваю заметить, как его губы вздрагивают в ласковой улыбке, предназначенной для настоящей наездницы Отклэров, Мирей.
Я проталкиваюсь через толпу и иду дальше, оставив Красного Наездника разбираться со своими фанатами, и его низкий смех режет мне уши.
Наконец впереди появляется шестой ангар. Над ним колышется белый с золотом стяг с крылатым львом Отклэров. Механики, выстроившиеся в ослепительно-белой форме, при виде меня кланяются. Старший механик снимает защитные очки, лицо у него чистое и гладкое. Постоянно имея дело с лазерным инструментом, он должен быть покрыт шрамами, но, видимо, благородные господа платят, чтобы «красивыми» оставались даже их механики.
– Как раз вовремя, – усмехается он. – Призрачный Натиск сегодня в прекрасной форме, миледи. Декон готов и ждет вас.
Я киваю, и у меня дрожат руки, пока я прохожу мимо механиков. Мне надо забраться в этого Призрачного Натиска как можно скорее – сообщение, которое я отправила Мирей, вряд ли задержит ее надолго. К счастью, сложена она, должно быть, так же, как я, иначе меня бы уже разоблачили.
Мой взгляд падает на белые ворота ангара. Они покрыты резьбой, грандиозной и одновременно изящной, – это целая история, а не типичные для церкви ангелы и демоны. На воротах вырезан человек верхом на лошади, нацеливающий проекционное копье в нечто похожее на клубок извивающихся змей. Я щурюсь, присматриваясь: нет, не змей, а щупалец, соединенных в центре в подобие лабиринта, и каждое щупальце скалится по низу рядом клыков.
Враг.
Его подлинные изображения не сохранились: королевские министры утверждают, что во время Войны все базы данных были уничтожены, и священники вторят им, добавляя, что злодейства зачастую трудно распознать. Извивающийся враг, в бой с которым скачет святой Джош, изображенный на воротах ангара, не обладает определенной формой, у него меньше характерных черт, чем у типичной раздутой церковной метафоры. Я всегда сомневалась, что это и есть настоящее обличье врага: история редко бывает точной, ее пишут победители.
