– Не садись, сожрут! Там вшей больше, чем солдат у Короля Дубовика.
Радан вскочил.
– Кто тут?
Предупреждение прозвучало из камеры через коридор, напротив дверей камеры Соболя были такие же решетчатые двери. Голос был звонким и мелодичным – явно, молодая девушка. Он подошел к двери и вгляделся – точно, в дверях напротив, схватившись за решетку, на него смотрела молодая женщина. Если брать во внимание, то, что всех людей старше сорока Радан считал стариками, то термин молодая женщина он относил к тем, кому за двадцать.
– Что не видишь? Ведьма с Запретных Гор, – расхохоталась она. – А ты кто? Эльф или, может, орк?
Соболь не принял её шутки и переспросил:
– Я серьезно – кто ты? И за что тебя тут…?
– А ты кто такой? Подсадили, чтобы меня расспросить? – она перестала улыбаться. Но через секунду не выдержала, и опять расхохоталась.
– Не, не похож ты на подсадного. Похож на деревенского простофилю, укравшего поросенка у старшины стражи.
Радан всерьез обиделся.
– Я в жизни, ничего не украл. А посадили меня, совсем не понятно за что. Просто искал лавку, где продают огненные забавы.
Он потрогал засунутый за отпоротый обшлаг рукава пергамент – все на месте. Обыск был так себе – искали лишь оружие.
– Ах, ты! – теперь соседка стала действительно серьезной. – Так ты политический?
– Какой политический? – удивился Соболь. – Я обыкновенный, хотел искрящих звезд сестре младшей купить. А меня сюда.
– Ты придумывай быстрей что-нибудь правдивее, а то в это даже я не верю. Ты в город один приехал?
– Да.
– Наверное, еще и вооружен до зубов?
– Нет, как обычно, сабля и вещи.
– Еще и сабля! Точно вражеский гонец. Наши с мечами ходят.
«Кто она такая? Об оружии, о политике рассуждает. Неужели простая воровка?»
– Может, ты мне все-таки скажешь, кто ты? И почему в камере? – перешел в наступление Соболь.
– Кто я, тебе знать не обязательно. А забрали тоже за ерунду, оказалась не в том месте, и не в то время…
– Не хочешь, не говори… – вздохнул Радан. – Здесь хоть кормят?
Потом добавил:
– Меня Соболь зовут.
– Имя не наше, – отметила девушка. – А кормить, кормят, но только раз в день. Ты попал вовремя, если бы после обеда, тогда голодовал бы до следующего дня.
– Ты устал? – вдруг сменила она тему.
– Нет.
– Тогда, давай, расскажи мне что-нибудь, а то я здесь уже с тоски помираю. А еще до ночи, целая куча времени. Только на матрасы не садись, я тебе серьезно говорю. Они насквозь провшивели.
Она прошла в глубину своей камеры и принесла стул, усевшись и закинув ногу на ногу, девушка предложила:
– Ну, давай, начинай.
Глаза Соболя уже привыкли к темноте, и он разглядел то, что не мог заметить сначала – собеседница была очень красива. Рыжие пышные волосы до плеч, были удивительны – даже в сумраке они казались золотыми. «На свету должны просто гореть, – подумал он. – Интересно, какого цвета у неё глаза? Наверное, зеленые». Белое, как обычно у рыжих, лицо правильной без единого изъяна формы, большие глаза и вдруг – темные, почти черные, тонкие дуги бровей. Небольшой ровный нос и пухлые губы под ним. Только рот чуть–чуть подкачал – он был великоват. Но это совсем не портило, наоборот небольшой диссонанс придавал лицу изюминку, некоторую необычность.
Подобную девушку гораздо уместнее было видеть в карете, в окружении охраны и богатых кавалеров, чем в камере тюрьмы. Приглядываясь дальше, он понял, что его собеседница явно не из простых. Одета она была на мужской манер, в черные бархатные брюки, светлая блузка и кожаный расшитый жилет. На ногах мягкие сапоги для верховой езды.
